Эти слова опять всколыхнули фантазию Небесного дара. Он представил себе, как вместе с учителем, Пчелкой, Тигром и его женой бродит по свету. Вот они, босые, сидят в тени деревьев; Пчелка ловит для всех рыбу; они едят и чувствуют себя на вершине блаженства. Во всяком случае, это гораздо лучше, чем постоянно страдать от правил и ограничений.
Особенно радовало юношу то, что учитель как-то отправил один его небольшой очерк в тяньцзиньскую газету, и его там неожиданно напечатали — в литературной рубрике. Увидев свое имя в газете (ему прислали три экземпляра), Небесный дар буквально задрожал от восторга. С детства он терпел унижения от всех, кроме Тигра; его дразнили криволапым, незаконнорожденным, исключили из школы, и вдруг такой триумф! Он решил, что имущество отца действительно ничего не стоит. Главное — это слава, а не выгода. Теперь, когда его напечатали в газете, о нем, наверное, знает вся страна. А может быть, и нет, к сожалению, потому что в деревне вообще не видят газет, а в доме Хэя их используют только на обертку. Даже в городских семьях, насколько он знал, очень мало газет, журналов или книг. Из двух юньчэнских газеток люди иногда читали лишь разные мелкие новости, объявления о распродажах да отрывки из авантюрных романов. Учитель Чжао называл эти романы «литературой Хуан Тяньба» и считал, что их распространителей нужно сжигать. «Но какой смысл имеют его собственные сочинения, не принадлежащие к «литературе Хуан Тяньба», кто их читает? — сомневался Небесный дар. — А если никто не читает, стоит ли их писать? Нет, деньги, пожалуй, все-таки полезнее литературы!» Впрочем, учителю он об этом не решался говорить.
После праздника Середины осени снова подбили счета, и выяснилось, что все три лавки просто ничего не дали. Это было еще хуже убытка, потому что в душе торговца всегда живут два понятия, равносильных дню и ночи: заработок или убыток. А если нет ни того ни другого, что это значит?! Даже говорить стыдно! На господина Ню страшно было смотреть. Его круглое лицо осунулось, спина сгорбилась, но он продолжал бороться: ночью почти не спал и все время думал. Ему очень хотелось стать таким же беззаботным, как прежде, однако это не получалось. Приятно было вспоминать о своих былых успехах, которые давались ему без малейшего труда, но мысли о настоящем повергали его в растерянность и тоску. Иногда он вообще не мог уснуть, вставал среди ночи, до рассвета бродил по двору и кашлял.
Небесный дар устыдился своего поведения. Он должен помочь отцу, проявить к нему сочувствие: он не может быть только поэтом. В конце концов, пристрастие к поэзии возникло у него лишь в последние годы, а до этого его больше десяти лет воспитывала мать, которая всегда знала, что делать. Он поговорил с отцом, сказал, что хочет помочь ему. Отец усмехнулся. «Да и в самом деле, — подумал Небесный дар, — чем я могу помочь? Я же ничего не понимаю, зря прожил семнадцать лет!