— Не может быть, это не она! — зашумели все наперебой.
— Это же моя лавка… Как мне не знать, где она?! Ей уже больше тридцати лет… Тигр, помоги мне подняться на стену, я хочу разглядеть получше!
Отца колотило все сильнее, он тяжело дышал, но не унимался. Слыша, как над стеной свистят пули, Небесный дар решил рискнуть сам и предложил:
— Папа, давай лучше я полезу!
— Ты? Разве ты разглядишь? — Казалось, отец не доверял даже его глазам.
Небесный дар не мог ничего с ним поделать — тем более что он действительно не знал точно, где искать «Счастье и изобилие». Отец рвался вперед. Если его лавка горит, ему наплевать на пули, он должен взглянуть на нее собственными глазами. Небесному дару пришлось принести фонарь. Тигр приставил к стене скамейку, но обессиленный отец не мог взобраться на нее: он по-прежнему дрожал, разевал рот, на лбу у него выступил холодный пот. Немного отдышавшись, он с помощью Тигра поставил на скамейку одну ногу, закрыл глаза и замер. Потом поднял другую ногу, и в этот момент снаружи застрекотала пулеметная очередь.
— Спускайтесь, пулемет! — в ужасе закричал Тигр, но старик но слышал его.
Держась одной рукой за стену, а другой — за Тигра, он продолжал лезть выше, наконец встал на обе ноги, кашлянул и ухватился за верх стены — ухватился крепко, намертво. Теперь он увидел, что зарево идет с восточной части Южной улицы. Большие клубы черного дыма вместе с искрами поднимались вверх, захватывали полнеба, затем опадали, а дымные струйки продолжали подниматься — то прямо, то наискосок, то извиваясь. Они теснили друг друга, пересекались, сплетались, снова разъединялись, меняли свой цвет, становясь из густо-черных светло-серыми. Внезапно снизу что-то вспыхивало, среди дыма рассыпался сноп искр, и дым светлел. Другие клубы, напротив, темнели и поднимались высоко-высоко, закрывая даже звезды. В воздухе пахло гарью. Это горели «Счастье и изобилие» и другие лавки — горели совершенно свободно, потому что их никто не тушил.
Господин Ню стоял возле стены как деревянный. Он уже больше не дрожал и, казалось, не жил: жили только его глаза, видящие, как плоды его тридцатилетних трудов превращаются в клубы черного дыма и, извиваясь, словно поворачивая назад головы, неудержимо плывут на север. Тигр обеими руками поддерживал хозяина, но все-таки не сумел его удержать — тот вдруг резко покачнулся и упал. Небесный дар вскрикнул от неожиданности, выронил фонарь, и все погрузилось во тьму. Лишь хлопья сажи летали кое-где на фоне более светлого неба.