Летом госпожа Ню постоянно наказывала Тигренку, чтобы он не снимал рубаху, а тот, таская воду или подметая двор, все равно ходил обнаженным до пояса. Теперь Небесный дар пойдет по его стопам! Госпожа Ню вела себя совсем по-другому и даже в самое жаркое время никогда но раздевалась. По-прежнему облаченная в шелковый халат чиновницы, она важно восседала на фарфоровом бочонке-табурете — правда, около ледника. Она ни разу не поручала Тигренку нянчить младенца, и совершенно непонятно, почему они тянулись друг к другу.
И все-таки госпожа Ню не унывала. Все, что можно, она делала, так что ей не в чем было упрекнуть себя. Когда Небесному дару понадобилось привить оспу, она лично занялась этой операцией, потому что прививка делалась многими врачами, однако не каждый из них подходил ей по положению. Иностранные врачи делали всего один надрез, да к тому же не обязательно на руке — можно было и на ноге, что, сами понимаете, несолидно. А ближайший китайский врач делал надрезы только на предплечьях, по три на каждом, и рука у него при этом дрожала от старости. Последнее как раз больше всего устраивало госпожу Ню, потому что вместо шести надрезов можно было получить семь, а то и восемь. Это же сплошная выгода!
Выбрав счастливый день, она торжественно отправилась на прививку. Кормилица по этому случаю надела новое платье и нацепила на себя все украшения. Тетушка Лю тоже увязалась за ними: во-первых, потому, что была прихвостнем, а во-вторых, потому, что хотела воспользоваться хорошей погодой и прогуляться. Госпожа Ню, помимо обычных украшений, вооружилась складным веером из пахучего сандала. Хотя время для веера еще не настало, он придавал особую изысканность. Небесный дар был наряжен в новую красную курточку из заморской шерсти и желтые ботинки; его жидкие волосы удалось с помощью красной бархатной ленты заплести в косичку. Словом, все в нем было красиво, кроме него самого.
Не удивительно, что он первым и опозорился. Если бы надрез был один, Небесный дар, конечно, плакал бы (младенец, не плачущий во время прививки, наверное, вообще не умеет плакать), но не в полную силу своих легких. А как не плакать при шести надрезах?
Рот Небесного дара растягивался, словно резиновый, слезы брызгали не только на нос, но и на уголки рта; две-три слезинки ухитрились залететь даже на лоб. Одна туфелька немедленно была потеряна, косичка расплелась, на плоском затылке выступили капли пота — почти красные, как зернышки граната. В общем, картина получилась ужасающая. Госпожа Ню с удовольствием побила бы его веером, да пожалела веер. К счастью, врач оказался очень твердым и не отступил, пока не сделал всех шести надрезов. Дело в том, что госпожа Ню заранее договорилась с ним о цене (один юань) и сказала, что за каждый не сделанный надрез она удержит с него по полтора мао