Ситх не должен сомневаться в себе или в Темной Стороне. Ситх не должен испытывать чувства вины.
И все же молодому забраку было бы легче, если бы Дарт Сидиус сказал ему: «Ты подвел меня!» или хотя бы наделил его при встрече гневным взглядом. Тогда было бы ясно, что ему не все равно. Тогда Мол не сомневался бы, что то, что ему поручает учитель, действительно важно для Темной Стороны.
Нельзя было сомневаться. Нужно было сосредоточиться на следующей задаче. Но сосредоточиться было трудно.
Дарт Мол сел за стол и отпил вина. Учитель начал что-то говорить о том, что Амидала попыталась добиться поддержки в Сенате, но тщетно. И теперь она вернется на Набу.
Пока он говорил о ее попытках объявить блокаду Торговой Федерации незаконной, Мол безуспешно пытался одолеть свои навязчивые мысли. Их ни в коем случае не должен был знать учитель, они были противны даже самому забраку, но они упорно одолевали его.
Раньше Мол никогда не сомневался в том, что делал. Сыновья преданность, с рождения хранящаяся в сердцах всех забраков, привязала Мола не к родине, а к его учителю — Темному Лорду Дарту Сидиусу. Его чувства к этому человеку были сильны — кристально чистая верность, обрамленная почти звериной яростью, как кристалл, заключенный в рукоять светового меча.
Но теперь он думал о родине. И о прошлом. Он вырос на вулканическом Мустафаре, и первым его осознанным воспоминанием о себе был момент, когда он увидел собственное отражение в стекле крохотного окна. Ему было три года. Он уже имел настоящие рога и забракские татуировки, когда Сидиус забрал его с Иридонии. Значит, кто-то отметил его этими знаками раньше — татуировками воинов, близким к знакам древних ситхов. Наверняка это сделали его родители, которые тоже были чувствительными к Силе и свято чтили прошлое своей родной планеты.
Дарт Мол на самом деле не хотел вспоминать свое детство и ненавидел непроизвольные мысли о нем, вызывавшие лишь отвращение. То далекое прошлое было для него позором слабости, ведь тогда, по его мнению, он был неполноценным. Такие естественные моменты жизни младенца, как забота матери, дающей ему грудь, когда он был голоден, или утирающей его слезы, когда у него резались зубы, были для него недопустимым упоминанием, высшим стыдом. В его сознании этого с ним не происходило никогда!
Но все же почему-то Мол послушал совета этого проходимца Рора и попытал счастья в медитации на руинах Академии Ситхов! И то, что он увидел на самом дне своей памяти, ему категорически не понравилось.
Татуировки на тело забрака наносятся дважды в жизни. Первый раз в раннем детстве, едва рога прорежут его кожу, знаменуя начало его пути воина. Сидиус забрал Мола сразу после этого ритуала — такого сжатого от боли, обозленного, но гордого собой. И теперь спустя много лет Мол вернулся на Иридонию — сильный, возмужалый, закаленный боями, но с тем же выражением в глазах, что и в тот последний день. В нем будто было выжжено все живое, кроме гордости, продетой сквозь него стержнем, который не позволяет согнуться от злости и боли ни под какими пытками. И это выражение не менялось теперь никогда, вселяя страх в его врагов. Созерцая его облик, противники сталкивались с самой Темной Стороной — с еще одним из тысяч Ее воплощений, одним из самых воинственных Ее ликов. Дарт Мол невероятно гордился этим.