– Да. Мы вставали еще до рассвета, выдвигались на пробежку, переплывали ледяное озера, оббегали вокруг очень длинную стену…
– И зимой? В озеро?
– И зимой.
– Голые?!
– Нет, в одежде.
– А как же… она потом сохла?
– На нас. Во время бега.
– А обувь?
– Мы бегали без обуви. Босые.
Солдафон не удержался, на секунду выпучил на Лин круглые глаза. Звякнула в его руках неосторожно поставленная на блюдце тонкая фарфоровая чашка.
– Скажите, а далеко он отсюда – Ваш монастырь? Вы как туда попали? И долго ли там пробыли? Много я задаю вопросов – опять впал в бестактность, да?
– Все в порядке.
– Вы можете ответить только на тот, на который хотите. Если хотите.
Она не ошиблась – ей было тепло здесь, в этом доме. Да, здесь не было друзей и не было тех, кто ее любил, но усадьба своими стенами грела тех, кто находился внутри. А Лин старалась ежедневно обновлять уборкой энергию.
– Я провела там достаточно времени для того, чтобы узнать все то, что знаю сейчас.
– Загадошный ответ!
Он весело смотрел на нее, как смотрел бы, наверное, на мастера Шицу – как на диковинную и чудную статую, которую здорово пощупать на память.
– А что для Вас был самым сложным? Учиться бою? Соблюдать режим? Жить в непривычном укладе? Может, учить чужой язык? Или они говорили на «нашем»?
– Нет, – Белинда мягко усмехнулась, – они говорили на «своем». И учить его было действительно сложно.
Она задумалась – что ей было сложнее всего? Преодолевать себя? Каждую минуту, каждый час, каждый день…
– Значит, это было самым сложным? Язык?
Крендельки оказались хрупкими, невесомыми и вкусными – она откусила от второго.
– Самым сложным для меня было не это…
Роштайн от нетерпения и любопытства подался вперед.
– Самым сложным для меня был лес, который однажды нужно было пройти.
– Лес, в котором обитали дикие звери? Знаете, а ведь на Четырнадцатом очень мало территорий, где водятся…
Она бесцеремонно перебила Иана – покачала головой.
– В нем не было диких зверей, но в нем было другое. Все то, что мы не хотим принимать в этом мире, и то, что нам очень требуется принять.
– И что же это?
Лин подняла на профессора глубокие и чуть печальные глаза и поняла – не ответит. Не потому что не хочет, а потому что не сможет объяснить. Потому что вот такого ответа, который запросто можно было бы облечь в слова, попросту не существует.
* * *
Тогда.
(Secret Garden – Celebration)
Сначала – еще тогда, когда одевалась в келье, и после, когда толкала высокие створки дверей, ведущие из монастыря наружу, – Белинда думала, что идет танцевать свой ежедневный танец для того, чтобы попросить у мира силы. Силы для того, чтобы грядущий поход прошел удачно, чтобы достойно выдержать испытание, чтобы не рухнуть лицом в грязь.