10. А тот некоторое время оставался в нукерийских каменоломнях, а когда выбился из сил, решил сесть на корабль и отправиться в Эфес. И вот как-то ночью он пришел к морю и, застав в гавани готовый сняться с якоря корабль, отплыл снова в Сицилию, чтобы, миновав Крит, Кипр и Родос, вернуться на родину. За время долгого пути он надеялся узнать, наконец, что-нибудь об Антии.
С несколькими оболами юноша сел на корабль и благополучно добрался до Сицилии. Своего прежнего друга Эгиалея он уже не застал в живых; Габроком совершил на его могиле возлияния,[16] оплакал старика и снова пустился в путь.
Оставив позади Крит, он несколько дней пробыл на Кипре, почтил молитвой богиню[17] и поплыл дальше, к Родосу, где и поселился неподалеку от гавани. Теперь, когда он был так близко к Эфесу, его охватили воспоминания о пережитых несчастиях, о родине, родителях, об Антии и верных рабах. Он застонал и воскликнул: «Увы мне! Я вернусь в Эфес один и предстану перед родителями без моей Антии, и суждено мне совершить плавание несчастное и поведать повесть, которой никто, пожалуй, не поверит, ибо я лишился всех, кто разделял мои страдания. Но мужайся, Габроком, и, вернувшись в Эфес, все-таки живи, воздвигни гробницу своей Антии,[18] оплачь ее и соверши возлияния; лишь после этого соединись с возлюбленной».
С такими мыслями он бесцельно бродил по городу, опечаленный отсутствием вестей об Литии, опечаленный своей горькой бедностью.
Тем временем Левкои и Рода, жившие на Родосе, поставили в храме Гелиоса, рядом с золотым оружием, которое некогда посвятили богу Антия и Габроком, стелу[19] и на ней золотыми буквами сделали надпись в честь Габрокома и Антии; были указаны также имена жертвователей — Левкон и Рода.
Когда Габроком пришел в храм, желая обратиться к Гелиосу с молитвами, он заметил эту стелу, прочитал надпись, узнал, кто ее сделал, понял, что рабы помнят о нем, увидел вблизи оружие и громко застенал. «О я, злосчастнейший, — говорил Габроком, — я приближаюсь к пределу жизни и вспоминаю все свои беды и горести. Вот это оружие мы вместе с Антией принесли в дар Гелиосу, и вместе с нею я покинул Родос. Теперь же я возвращаюсь сюда один. Если эта стела поставлена нашими рабами в честь нас обоих, почему же я здесь один? Где я найду тех, кто мне дорог?» Говоря так, он лил слезы. В это время в храм входят Левкон и Рода, чтобы, по своему обыкновению, совершить молитвы; они замечают Габрокома, склонившегося у стелы и не спускающего глаз с оружия, однако не узнают его и удивляются тому, что чужой человек так долго не отходит от принесенного ими дара. Левкон обращается к нему: «Юноша, зачем ты проливаешь слезы и стенаешь у надписи, которая не тебя касается? Чем она тебя заботит и печалит? Разве ты знаешь тех, чьи имена здесь написаны?» Габроком отвечает ему: «В мою, — говорит, — в мою честь это приношение Левкона и Роды, которых я, злосчастный Габроком, желаю видеть почти так же, как Антию».