, которая начинается с царствования Василия II и которая, изобилуя забавными эпизодами и личными заметками, по жанру ближе к мемуарам, чем к официальной истории, Пселл писал надгробные речи для своих друзей, родственников и известных людей; ему принадлежит огромная корреспонденция, а также сборник, названный издателями
De omnifaria doctrina, который представляет собой совокупность небольших трактатов, посвященных различным философским понятиям и в большинстве своем написанных под влиянием De philosophorum placitis Плутарха, и т. д.
Полученное Пселлом образование, внедрению которого он и сам впоследствии способствовал как преподаватель императорской школы, объясняет свойственное ему стремление к синтезу. В надгробном похвальном слове в честь своего учителя Никиты Пселл признается: "Прежде чем я отдался философии, я был влюблен в риторику", - и в этом он идет по стопам Дамаския (см. главу "Платонизм" Части шестой, с. 694). Чтобы сформировать собственный стиль, он терпеливо и прилежно читал Демосфена, Платона, Плутарха и Лисия. Вот почему в одном из своих писем он доверительно сообщает: "Я сочетаю философию с риторикой и стремлюсь достичь согласия со всеми вещами с помощью их обеих".
Целью курса философии, который обеспечивал Пселл в императорском "университете", было преподать, посредством Аристотелевой логики и физики, основы философской мысли. Довольно точное отображение этого преподавания можно найти в Малых философских произведениях, опубликованных в 1989 г. под названием Philosophica minora, в двух томах, где трактуются проблемы логики, естественных наук, метафизики и философской теологии. Эти примечания к курсу и ответы на вопросы, касающиеся конкретных философских проблем, - труд истинного преподавателя философии. Однако философия представлялась Пселлу лишь предуготовлением к метафизике, а в этой области все проистекало от Аристотеля или, точнее сказать, от аристотелевской интерпретации Платона, переданной через Плотина и особенно через Прокла. Таким образом, понятно, почему метафизика оказывается тождественной теологии. С другой стороны, история философии, как, впрочем, и у Прокла, не ограничивалась у Пселла греческой мыслью. Она простиралась и на "варварскую" мудрость (Египет, Халдея, Палестина) и должна была достигнуть гармонии с христианской верой.
И действительно, наиболее ценные, в силу их количества и качества, сведения Пселл сообщает нам именно о Халдейских оракулах (относительно этих загадочных текстов см. главу "Платонизм", с. 689). Халдейским оракулам