— Бенджи, на завтрак горох, кукуруза, бекон, каша, суп и бобы.
— Давай, давай! — сказал Том.
— Помолчи, Том, мальчик из сил выбился от ходьбы. — Кора обернулась к мальчику: — Расскажи о себе, Бенджи. Правда, ты ходил в школу?
Бенджи скинул башмаки. Босой ногой он начертил на печной золе слово.
Том нахмурился.
— Что это значит?
— Вот что, — сказал Бенджи, — сначала К, потом О, потом Р, потом А — КОРА.
— Моё имя, Том, посмотри-ка! О Бенджи, детка, как чудесно, что ты и вправду умеешь писать! Как-то давно уже у нас гостил один родственник. Он хвастал, что может писать хоть справа налево, хоть сверху вниз. Мы кормили его на убой, и он писал нам письма, но мы никогда не получали ответов. А потом оказалось, он только и знал, как написать адрес городского отдела не востребованных писем. Ну, Том так погнал его по дороге доской из забора, что сбил двухмесячный жир.
Они рассмеялись.
— Я хорошо пишу, — серьёзно сказал мальчик.
— Это всё, что мы хотели узнать. — Она пододвинула ему кусок пирога с ягодами.
Примерно в половине одиннадцатого, когда солнце поднялось уже высоко, Том, вдоволь наглядевшись, как Бенджи поглощает наставленную возле него снедь, натянул шапку и вышел из дому, с грохотом захлопнув дверь.
— Ухожу и, ей-богу, вырублю сейчас половину леса, сердито сказал он.
Кора не слышала. Она сидела не дыша, как зачарованная. Она смотрела на карандаш за ухом Бенджи. Смотрела, как время от времени он трогал его пальцем — небрежно, лениво, безразлично. «О, не надо так, Бенджи, — думала она. — Держи его осторожно, как яйцо малиновки».
— У тебя есть бумага? — спросил Бенджи.
— О господи, я и не подумала, — воскликнула она, и комната сразу померкла. — Что же делать?
— Я случайно захватил немного. Он вынул из сумки блокнот. — Хочешь написать кому-нибудь?
Она заставила себя улыбнуться.
— Я хочу написать письмо… письмо… — На лице её отразилась растерянность. Она обернулась, словно ища кого-то вдалеке. Она смотрела на горы, освещённые утренним солнцем. Она слышала, как далеко-далеко, за тысячи миль отсюда, на жёлтый песчаный берег набегает морская волна. Над долиной пролетела стая птиц, они держали путь к северу, к большим городам, ещё не подозревающим о её существовании. — Послушай, Бенджи, я никогда раньше не думала об этом.
Я никого не знаю в том большом мире, кроме тётки. Она живёт в ста милях отсюда, и, если я напишу, ей придётся беспокоиться и искать кого-нибудь, чтобы прочесть письмо. А она страшно гордая. Если у неё на камине будет лежать письмо, оно лет десять не даст ей покоя. Нет, ей мы писать не станем. Кому же тогда? Куда? Кому-нибудь. Мне так хочется получать письма.