На очередном совещании в штабе флота командира пригласили в кабинет начальника особого отдела флота. Начальник особого отдела, похожий скорее на университетского профессора, чем на матерого контрразведчика, встретил гостя радушно, расспросил о семье, о положении в части, и пригласил в угол кабинета, на диванчик к сервированному для чаепития столику, а вместо чая, предложил «замечательного коньячку, который старый сослуживец привез из командировки». Когда контр-адмирал предлагает выпить, отказываться как-то не принято, и под бутылочку действительно божественного коньяка начался задушевный разговор о всяких пустяках. Когда беседуют два крутых профи, хотя и противоположного профиля, но работающих на одну цель, то слушать это чистое наслаждение, как наблюдать за боем двух мастеров, или за шахматным поединком гроссмейстеров. Но если отбросить все намеки и метафоры, то главный контрразведчик флота высоко оценил выучку личного состава, мастерство работы и проявленные инициативы, но четко обозначил границы пересечения интересов: то, что торговец детской порнухой заживо сгорел в машине, это жестко, но по сути справедливо, а вот контрабанда – это не только контрабанда, но и способ доставки сведений и вообще, не стоит смешивать карты в чужой игре. Особого ущерба оперативным разработкам инициативные разведчики нанести не успели, но впредь все инициативы следовало согласовывать со смежниками и никак иначе. Чтобы подсластить пилюлю, контр-адмирал спросил о личных просьбах и пожеланиях. Таковые нашлись, точнее одна. Просьбу начальство выслушало и удовлетворило. Так Молчун из воспитанника детского дома превратился в курсанта нахимовского училища.
Дальнейшая жизнь Молчуна пошла по накатанной колее: нахимовское училище в Ленинграде, Дзержинка и возвращение в родную бухту Джигит, в ту самую часть, где служил его отец. И вполне обычная служба до самой Катастрофы.
А в город Молчун приехал в отпуск, с женой и дочерью, к тестю на юбилей. С тещи, как в плохом анекдоте, началось в доме заражение «шестеркой». Молчун с тестем, приехав домой с рыбалки, застали своих женщин за обгладыванием семилетней малышки… Сработали рефлекс и кухонный топорик, тесть потом повесился и, воскреснув, чуть не покусал Молчуна.
Как он оказался в трансформаторной будке, Молчун вспомнить не мог.
К концу ноября речку и канал сковал лед, и подводная охота была оставлена до весны. Зимой забот у гарнизона прибавилось, зомбаки практически впали в ступор, и люди начали зачищать Город. Работали штыковыми лопатами и мачете. Морфы тоже затаились с холодами, но подвернулась новая напасть, точнее, сразу две: волки и бандиты. Волки и одичавшие собаки сбивались в огромные стаи и буквально терроризировали выездные команды, больше половины личного состава было занято не зачисткой зомбаков, а охраной зачищающих. Командование сводного отряда планировало зачистить левобережную часть города и начать налаживать мирную жизнь.