Это был самый волнительный момент в жизни. Грязные руки дрожали. Чтобы всё получилось, нужно произнести заклинание правильно и выполнить руками точные движения. Поэтому нельзя волноваться.
Успокоив себя, насколько это было возможно, творец встал в позу, развёл кисти в стороны и зашептал первые слова. Свет упал с его пальцев на глиняную форму, небрежно исполненную в форме человека. Это продолжилось недолго. Удивительно недолго в сравнении со временем, затраченным на создание тела. Вскоре заклинание было произнесено, творец сделал последний взмах руками, и опустился на колени. Не потому что его одолела слабость. Он боялся увидеть, что у него не получилось. С верстака донеслись звуки — первые ноты, обронённые ожившими устами. Творец поднялся, преисполненный счастьем. Его труды не были напрасными. У него получилось!
— Здравствуй! — мысленно сказал он созданному существу. — Жаль, что ты сейчас не услышишь меня. И не поймёшь. Я уже очень давно ни с кем не разговаривал. Только с самим собой. Но теперь я тебя создал и смогу отдохнуть, вернуться к нормальной жизни.
Знаешь, в чём прелесть этого мира? Всё, что мы можем изучить наверняка — мы сами. Наш внутренний и внешний мир. Всё остальное, что находится за границей нашей плоти, это загадка, которую можно попытаться разгадать. К сожалению, в твоём случае это правило будет действовать несколько иначе. Ведь ты, как и все, чистая книга, на которой можно написать что угодно. С одной небольшой, но очень важной разницей — одна страница уже написана мной.
Творец поднял своё творение на руки. Ребёнок громко закричал.
— Как хорошо, что, какой бы красивой не была картина, холст для неё был таким же, как все остальные.
До первого дня.
Гонец искренне не любил свою работу. Настолько, насколько это вообще возможно. И дело было не в утреннем недосыпании, не в глупой неудобной но обязательной одежде и даже не в плате, которая, кстати, тоже была небольшой. Просыпаясь рано утром, ты жив, но понимаешь, что это ненадолго. Раньше, работая на городскую ратушу и передавая послания из Плима* в Синциль, либо бегая по столице от одного знатного господина к другому, гонец был счастлив. Платили меньше, но радовало чувство безопасности. Когда ему предложили повышение и работу на самого хана Гломина, он конечно же согласился, и потом очень сильно пожалел. Уже три раза его пытались убить прямо на улице в рассвет дня. После второго раза даже остался шрам. Но, если и повезёт, и ни один убийца так и не сможет выполнить своё чёрное дело, смерть всё равно найдёт его. Шестеро прошлых ханских гонцов умерли не от недругов хана, а от его собственных людей. Когда гонец проработает достаточно долго, появляется необходимость зарыть его знания вместе с ним самим в могилу. Другими словами, ханские агенты убивают своих послов, чтобы не рисковать.