Когда Луна вышла из комнаты, её глаза были густо подведены чёрным карандашом, а волосы свободно рассыпались по плечам. На ней было всё то же чёрное трикотажное платье на бретельках с вставками из шёлка—сырца. Я не стала ей говорить, но выглядела она прямо как наша мать на обложке «SPIN», только макияж был современный. Сестра была маминой копией, но я понимала, что оригиналом ей никогда не суждено стать. Ведь если у Луны получится то же, что у мамы, она на этом не остановится.
Глава 17
Мэг
Май 1995 года
Мы находились в бутике в Сохо, Нью-Йорке. Кит держала передо мной платье изумрудно-зелёного цвета.
– Я в нём не буду похожа на Кермита из «Маппет-шоу»? – спросила она, подняв бровь.
– Вообще-то, Кермит был другого оттенка зелёного. Ты хорошо смотрела Маппетов? – спросила я, отвлекшись от выбора платья.
– Просто я слышала, что зелёным нелегко живётся, так что немного осторожности не помешает.
– Мне зелёный нравится. Я была в зелёном на фестивале «Lollapalooza» в прошлом году, помнишь? Одно из тех трёх платьев.
– Ну, раз Мэг Феррис носит зелёный, то у меня к нему претензий нет.
Улыбка Кит не смогла скрыть обиду, мелькнувшую в глазах.
– Когда ты знаменит, – сказала она, возвращая платье на вешалку, – можешь носить всё, что хочется.
– Да ну тебя, Кит.
Я стянула с вешалки тёмно-серый свитер. Он был таким лёгким и просвечивающим, будто я угодила руками в паутину.
– Просто я хочу сказать, что и сама хотела бы быть знаменитой.
Кит пожала плечами.
– Но ты же знаменита. Кто на прошлой неделе засветился в новостях?
– Мой рукав, – сказала она. – Точнее мой локоть, упирающийся в твоё тело, засветившееся там целиком.
– Значит, у тебя теперь очень знаменитый локоть.
Две девушки продавщицы шептались о чём-то за прилавком. Мельком глянув на них, я отвела взгляд. Всегда так делала, когда не хотела показывать, что заметила тех, кто заметил меня.
Кит подняла вверх согнутую в локте руку.
– О да! Чудесный локоть, не правда ли?
Я кивнула.
– Даже очень, – и повесила свитер обратно. – Всё не так уж безоблачно.
– Ты о чём? О моём локте? – спросила Кит.
Я засмеялась каким-то неестественным смехом.
– Я об этом всём. О славе? – мой ответ прозвучал как вопрос. – Я была Мэг Фостер, училась на художницу, пела в группе, но потом встретила Кирена и стала Мэг Феррис – знаменитой певицей из группы.
– Так, когда стало безоблачно? – спросила Кит, но не из недоверия, а из искреннего желания меня понять.
«Когда всё изменилось», – вот что я хотела на это ответить. Когда человек, которого ты любил, изменился, и ты даже не понимаешь, в какую сторону. «Из этого могла бы получиться неплохая песня», – подумала я, правда, без метафоры тут не обойтись. Что-нибудь про маски или двуличие. Или про порабощение тела инопланетянами, хотя вряд ли кому-нибудь в студии понравится научно-фантастическая концепция альбома. Но я не стала об этом говорить Кит, потому что не знала, как лучше сказать. Слова меня уже не раз подводили, когда не были словами из песни.