За всеми хлопотами ни Сергей, ни тем более Мона не следили за тем, что творилось вокруг них. Между тем Украина готовилась вступить в Евросоюз, и страсти вокруг этого события кипели и накалялись день ото дня. Политическая активность украинцев, казалось, достигла пика: люди обсуждали предстоящее подписание соглашения об ассоциации Украины и ЕС не только дома или на работе, но даже в общественных местах. Споры между сторонниками и противниками евроинтеграции не смолкали ни на минуту, порой переходя в крики и махание кулаками. Свекровь не пропускала ни одного выпуска новостей, но Мона с Сергеем были слишком заняты своими личными делами, чтобы следить за политикой.
За день до свадьбы Сергей устраивал мальчишник, и последнюю холостяцкую ночь он провел на квартире у друга. Моне отмечать было не с кем, благо Юля нашла время забежать к ней на пару часов, и они мирно провели вечер на кухне в компании Тамары Николаевны. Мона изредка принимала участие в разговоре, не переставая удивляться традиции вести гостей на кухню и поить их слабо заваренным чаем в таком количестве, что, казалось, вскоре он должен брызнуть из ушей.
«Заварки им, что ли, жалко? – поражалась она. – И сахару тоже. Но главное – зачем пить по пять чашек?» В Египте тоже любили чай, вот только заваривали его совсем иначе[41].
Так или иначе, она была признательна Юле и даже свекрови за то, что они составили ей компанию; коротать этот вечер в одиночестве было бы совсем невыносимо. Поэтому Мона послушно пила предложенный напиток, заедая его вареньем из какого-то неизвестного ей фрукта, названия которого она никак не могла запомнить, и старательно улыбалась. Даже свекровь, казалось, смирилась с неизбежностью свадьбы; она не то чтобы слишком радовалась, но хотя бы реже поджимала губы и не слишком демонстрировала свое недовольство. Что касается Юли, та просто лучилась радостью и оптимизмом. Мону смущало, что иногда Тамара Николаевна и Юля начинали говорить между собой по-русски, но ей было неловко просить перевести ей каждое слово.
– Как ты переживешь завтрашнюю свадьбу, деточка? – интересовалась Тамара Николаевна.
– Вы за меня не переживайте. Перенесу прекрасно. Не сомневаюсь, что скоро ваш сын разведется и сыграет следующую свадьбу, – на этот раз со мной.
– Дай-то бог. А с этой что будет?
– Будет сидеть в своем Египте и воспитывать ребенка. Вы же видите, сюда она никак не вписывается.
– Да уж вижу. Только временами мне ее даже жалко становится. Ничего не понимает, всего боится. Я, честно говоря, представляла невесту сына совсем другой.