Результатом такого поведения стало то, что Сергей едва дождался отъезда в Канаду, откровенно радуясь, что врач запретил Юле перелеты. Беременность протекала тяжело; ее сильно мучил токсикоз, временами она подолгу не вставала с кровати, и с каждым днем характер у будущей мамы становился все более невыносимым. Иногда Сергей с трудом сдерживался, чтобы сохранить спокойствие и не накричать на жену, а она, в свою очередь, считала свое поведение совершенно нормальным и естественным.
«Если я и капризничаю, то совсем чуть-чуть. Это вполне нормально в моем положении. Ох уж эти мужчины: они даже не представляют, как сложно выносить ребенка», – думала Юля, замечая, как психует молодой муж. На самом деле ее все бесило: еда казалась невкусной до отвращения, погода – то слишком жаркой, то слишком холодной, передачи по телевизору тупыми и скучными, но больше всего Юлю раздражало собственное состояние и отражение в зеркале. Она чувствовала себя настоящим бегемотом, а при взгляде в трюмо ей хотелось бросить в него камень.
«Никогда не думала, что беременность – это такой ад», – размышляла Юля, недоумевая, как другие женщины решаются на нескольких детей. А ведь впереди были еще роды: по рассказам уже родивших подруг, этот процесс можно сравнить разве что с инквизиторскими пытками.
В общем, она ныла и ныла, доведя до предынфарктного состояния даже собственных родителей. Сергей держался из последних сил. Ситуация была до боли знакомой: он снова был чем-то обязан и к тому же во всем виноват. Вот только сейчас капризы Моны представлялись ему детскими шалостями. Происходящее казалось жестокой насмешкой судьбы; иногда Сергей думал, что так ему и надо.
«Поделом мне, – размышлял он, куря сигарету за сигаретой. – Как ни крути, я подло поступил с Моной. Ведь у нее ситуация была в сто раз хуже, чем у Юли, которая находится у себя дома, имеет поддержку родных и может требовать все, что пожелает».
Однажды жена разбудила его среди ночи, срочно потребовав принести что-то кислое, а когда он, прошагав три квартала до круглосуточного супермаркета, вернулся домой с пакетом апельсинов, в ярости швырнула фрукты о стену. Сергей заскрипел зубами от злости и едва сдержал себя, чтобы не влепить ей пощечину.
«Мона никогда так надо мной не издевалась. Дурак я был, что еще и жаловался».
Мысли о Моне посещали его все чаще; но, когда он заикнулся о том, что через пару месяцев хотел бы съездить повидать дочь, Юля закатила грандиозный скандал, который Сергей запомнил надолго. После этого он сделал два вывода: что свои поездки в Египет придется держать в секрете от жены и что он скорее застрелится, чем увезет Юлю с собой в Канаду или любое другое место. Она очень рассчитывала переехать к нему после родов, хотя Сергей неоднократно намекал, что в этом году, скорее всего, не получится. И чем больше времени он проводил с новой женой, тем сильнее испарялось его желание жить с ней постоянно.