Как это ни смешно, в Беларуси очень легко стать левым радикалом — ниша абсолютно свободна, и как только ты говоришь, например, о классах, ты автоматически становишься левым радикалом[86].
Дмитрий Исаёнок, редактор журнала «Прасвет»
Если говорить о марксистских левых, у нас их нет… Мы вот пытаемся изображать что-то из себя…[87]
Татьяна Чижова («Стрельцова»), редактор журнала «Прасвет»
Когда я только познакомился с социалистическими идеями, думал, что разделять такие идеи могут люди исключительно честные, исключительно принципиальные, всякие идеалисты, романтики, бессребреники и «звездочеты», ведь не может ничтожный, злобный, психически исковерканный с детства человек искренне, всей душой, поверить в то, что возможен мир без насилия человека над человеком, без государства, без денег и т.д. О, как хотелось мне в общество этих «социалистических звездочетов»! Оказалось, люди везде одинаковы. Кто только не говорит и не пишет о продажности современных «левых», а им хоть бы что, делают вид, что продажность — норма.
Появление в Белоруссии журнала «Прасвет» — а появился он где-то между 2010 и 2011 годами, — сопровождалось относительно громкой кампанией (учитывая, разумеется, заявленную социально-критическую, марксистскую направленность издания): о «Прасвете» 24 ноября 2011 года объявило Белорусское философское пространство[88], украинская «Лива» 26 марта 2012 года взяла у создателей журнала интервью[89], в апреле того же года московский «Скепсис» организовал презентацию номера в книжном магазине «Фаланстер»[90]. В некотором роде — событие для Белоруссии, в которой, как показано выше, с левыми дела обстоят намного хуже, чем просто плачевно.
Уже тогда меня насторожило одно обстоятельство: редакторы «Прасвета» нигде — ни на сайте «Прасвета», ни на странице журнала в Фейсбуке, ни на персональных фейсбук-страницах — не разместили ссылку на интервью, которое дали «Скепсису», в то время как интервью для «Ливы» на сайте опубликовано[91] и активно «раскручивалось» в других местах[92]. Разгадка, я полагаю, очень проста: во время встречи со «Скепсисом» под давлением аудитории, не дававшей героям передохнуть между довольно-таки провокационными вопросами — да и обстановка, очевидно, способствовала некоторой доле раскрепощения (как-никак на полках в большом количестве антикапиталистическая литература!) — у «просветителей» развязался язык, и они наговорили много, с их точки зрения, лишнего, в отличие от интервью для «Ливы», проделанного, насколько об этом можно судить, в письменной форме заочно.