– Я ем, – коротко ответила я и, нарушая все мыслимые и немыслимые правила этикета, запихнула в рот целый эклер. Спасибо тому, кто выпек его маленьким…
Провожали нас дружно всей семьей. Мария Александровна и Виталий Петрович стояли рядом, но на их лицах отражались разные чувства. Я не знала, какие именно, возможно, противоположные… Бабушка поблагодарила за гостеприимство, улыбнулась и посетовала на то, что время летит быстро, люди погружаются в дела и совершенно забывают о близких, нужно чаще встречаться, и, конечно, в самое ближайшее время мы должны увидеться вновь… Фразы летели мимо нас с Павлом. Мы нуждались в гораздо большем, чем свидание в присутствии родственников…
* * *
Вернувшись домой, немного успокоившись в стенах своей комнаты, я достала серый шарф и принялась ходить с ним, как ненормальная, от кровати к шкафу. Обнимала его, изредка поглаживала… Наверное, многие психиатрические клиники страны не отказались бы в этот день принять меня к себе. Я хорошо бы вписалась в белую палату с прикрученной к полу мебелью. Остановившись около зеркала, я лишь убедилась в этом окончательно… Стресс накрыл меня с опозданием, что было даже хорошо – никто не видел побледневшей кожи, вытянутых в тонкую жалкую линию губ, округленных пронзительных глаз, заострившихся локтей и коленок.
«Надо ходить, – решила я, – надо много ходить!»
Я продолжила маршировать по комнате, мысленно кидаясь в прошлое, а затем возвращаясь в настоящее. Я и не догадывалась, что через столько лет оказаться нужной будет столь важно! Боль давно притупилась, новая жизнь тянула к себе, но вот после трехлетней разлуки до моего мира вновь дотронулся Павел Акимов, и… большего счастья не требуется. И особая радость состоит в том, что в его груди бушует тот же огонь – расстояния и годы не смогли его затушить, перечеркнуть, изменить.
Перевозбужденному рассудку требовалась передышка, я рухнула на кровать, сунула шарф под подушку и заставила себя думать о Климе Шелаеве. Вернее, о том, как пробраться в комнату Эдиты Павловны и затем выбраться из нее, оставшись незамеченной, а значит, живой. Азарт кольнул в бок, и я принялась кусать нижнюю губу, представляя будущую картину в красках и лицах. Темно. На улице надрывно каркает ворон. Луна светит тускло и предостерегающе. Я крадусь по коридору с наспех сделанным факелом… нет, слишком ярко… с огарком свечи! Который вот-вот погаснет и позволит тьме окружить меня со всех сторон… Ну, и появятся монстры.
«Я чокнутая», – решила я, поерзала немного на пледе и отмахнулась от глупых фантазий.