Утром я просыпаюсь от детских визгов, раздающихся издалека, и резко подскакиваю в постели. Макс, должно быть, слез с кровати и творит Бог знает что в квартире Пэйса.
Когда я добираюсь до гостиной, яркий солнечный свет, пробивающийся через огромные панорамные окна, подсказывает мне, что уже позднее утро. Где Пэйс? И где мой сын?
Я иду на смех, и нахожу их на кухне. Макс весь в муке, а вокруг рта у него мазки чего-то, похожего на тесто для панкейков.
Они смеются, болтают и вместе готовят, полностью погружённые в свой собственный мир. Пэйс нагревает сковородку на варочной панели, а Макс играет с пластиковыми контейнерами и резиновой посудой на полу. Они не замечают меня.
Часы на микроволновке сообщают, что уже 10:30. Я не спала так допоздна уже больше года. Чувствую себя спокойно и хорошо отдохнувшей. Ва-ау. С ума сойти, что с вами может сделать целая ночь сна. Особенно учитывая заживающую руку.
— Доброе утро, — бормочу я.
— Привет, соня, — улыбается мне Пэйс своей очаровательной кривой усмешкой, отчего мой желудок выделывает сальто.
Я бросилась сюда в полной панике, выискивая Макса, — с которым всё в полном порядке, — не задумавшись о своём внешнем виде. Кудряшки пришли в неистовство, пока я спала, вдобавок на мне старая футболка с постером какой-то группы и короткие шорты. Та пижама, которую Пэйс надел на меня, после того как обнаружил голой и растянувшейся на полу ванной комнаты. О Господи, воспоминания о вчерашнем конфузе стремительно возвращаются вместе со здоровой дозой стыда.
Глаза Пэйса лениво блуждают по моему телу, будто он вспоминает его во всей развалившейся красе.
— Чем вы занимаетесь? — интересуюсь я. Очевидно, блинчиками, но мне просто необходимо отвлечь внимание от моих голых ног и сосков, пытающихся проткнуть футболку.
— Я зашёл и забрал его, когда услышал, как он завозился утром, рассчитывая, что у нас получится дать тебе немного поспать. Думаю, тебе это не часто удаётся.
Он прав, конечно.
— И как давно вы на ногах?
Его губы задумчиво надуваются, пока он подсчитывает.
— С семи тридцати, по-моему?
— Ох, ему нужно поменять подгузник, — начинаю идти к Максу.
— Уже, — произносит Пэйс, вливая тесто на шипящую сковородку. — Ещё дал ему немного каши, когда он проснулся. Точно не знал, насколько он голоден.
Никогда ещё я не оказывалась такой бесполезной... Не знаю, чем себя занять, пока стою на кухне в одной пижаме. И это сбивает с толку.
— Как твоя рука? — интересуется Пэйс.
Я поднимаю её и верчу. Если не считать раздражение и зуд от гипса, то отлично.
— Кажется, нормально.