Каллиопа вздохнула.
— Я так и думала.
— Как так?
— Что мы можем быть только теми, кто мы есть. Возможно, со временем ты сумеешь расширить свой кругозор.
— А если я доволен тем, кто я есть?
— Тогда ты никогда не сможешь мыслить шире.
Чтобы скрыть свою реакцию на Каллиопу, Сиан выпил из кубка. Во время разговора с ней его сердце бешено колотилось в груди. Рядом с ней Сиан ощущал, как годы стремительно бегут назад, заставляя его вновь чувствовать себя… молодым.
Но молодость подразумевала наивность, которой больше нет места в его жизни.
— Ты говоришь мне о том, что надо мыслить шире, — выдохнул он. — Но ведь ты была самой нетерпимой женщиной, которую я когда-либо встречал.
— Сколько лет было Карине, когда она умерла?
— Двадцать четыре. Как тебе сейчас, — ответил Сиан, нахмурившись.
Несмотря на это, ты планируешь отослать ее подальше от себя? Это также значит отправить ее туда, где он не сможет ее защитить. Мысли о том, что ее снова не станет, заставили крылья Сиана напрячься. Он жаждал спрятать свою пару от всех опасностей в коконе своих крыльев.
— Ты уверен, что она не изменилась бы к тридцати годам? К сорока? Через несколько столетий? Карина умерла прежде, чем у нее появился шанс расширить кругозор.
Мысли Сиана лихорадочно заметались в голове. Может ли молодая девушка, типа Каллиопы, стать королевой, которую он желал и заслуживал? Возможно, именно поэтому она и переродилась!
Что, если он сможет обучить эту легко приспосабливающуюся фею? Что, если он сможет подчинить ее своей воле? Сиан сглотнул. Совместное будущее все еще возможно.
— На первый взгляд может показаться, что в этой жизни ты родилась другой. Хотя, возможно, это просто спектакль. — Как он мог приспособить то, что даже не мог обнять? — Насколько мне известно, ты вспомнила прошлую жизнь и прямо сейчас водишь меня за нос. Ты — чрезвычайно искусная лгунья.
Разозлившись, Каллиопа оттолкнулась от стола и вскочила на ноги.
— Я не эта ебаная принцесса!
Ее глаза полыхнули бирюзой.
Сиан собрался возразить ей, но она перебила его.
— Даже если у нас с ней одна душа на двоих, я — не Карина. Я не помню и не хочу помнить ту жизнь. И мне до тошноты опротивело платить за чужие грехи.
— Почему я должен верить всему, что ты говоришь?
Сиан хотел как-нибудь проверить ее, чтобы успокоить подозрения. В этот момент он понял, что Утер был прав. Сиан действительно прожил целую эпоху жизни, мертвой хваткой держась за ненависть. Она тысячелетиями помогала ему не сойти с ума.
Что будет, если я отпущу этот спасательный трос?
Каллиопа подошла к камину. Отблески пламени плясали на ее золотистом платье, пока она ходила перед огнем.