– Безумцам нет пути назад, – говорит он, опираясь на трость. И царственной походкой направляется в прихожую. – Я так полагаю, мы еще увидимся.
Америго поднимается на ноги. Он хочет кинуться следом за Рудольфом, и хорошенько отдубасить его, но я не позволяю ему этого сделать. Хватаю его за шиворот, заставляя остаться. Он злобно материться. Вагнер, хлопнув дверью, уходит.
– Какого черта ты не дал мне сломать ему позвоночник в двенадцати местах?! – негодует мой брат. И чтобы снизить градус ярости с размаху бьет ногой по стоящему напротив креслу. Его глаза становятся алыми.
– Что случилось с Айлин? – вместо ответа, спрашиваю я.
– Я проходил мимо школы, где она учится, – Америго делает неопределенный жест рукой. – Обернулся на возню. Там на школьном дворе двое парней избивали Айлин, а девочки, ее одноклассницы, хлопали в ладоши и хихикали, предлагая поджечь ей волосы. Можно я обойдусь без подробностей? А то убивать хочется, а здесь некого.
– И что ты сделал? – глупый вопрос, учитывая, кто передо мной, но все же.
– А что, у меня было много вариантов? – пожимает плечами Америго. – Убил бы всех, но Айлин висела у меня на руке и просила этого не делать. Поэтому все живы, но поломаны основательно. Да и тебе вмазать бы не мешало. Хреновый ты опекун, если у тебя под носом творится такое, а ты ничего не делаешь, чтобы это прекратить.
– Ты ненамного лучше них. Или у тебя спонтанная амнезия? – замечаю я. – Что ты чувствуешь, когда рядом с ней? Каковы твои желания? Хочешь, я угадаю? На Айлин лежит заклятье ненависти. На мистических существ одно действует не так сильно, как на людей, мы можем с этим справляться, а они – нет. И здесь уже ничего нельзя сделать.
– Нет, а найти того, кто снимет эту дрянь? Оградить от людей? Увезти в глушь, пока проблема не решится? – возмущается Америго. – Вариантов масса! Просто ты по какой-то непонятной мне причине не хочешь ничего делать!
– Может, потому что я подыхаю и у меня нет на это времени? – говорю я. У меня начинает болеть голова, в глазах двоится, и все, чего хочется, чтобы он ушел. – Убирайся. Я не хочу тебя здесь больше видеть. И запрещаю приближаться к своей воспитаннице. Иначе последнее, что я сделаю – убью тебя.
Америго раздосадован, он сжимает кулаки, хочет что-то горячо возразить мне. Но из кухни выходит Рита и, скрестив руки на груди, с укоризной смотрит на него.
– Вон, – повторяю я, глядя ему в глаза. Он чертыхается и, развернувшись на пятках, спешит к двери. До слуха доносится грохот, с которым он ей хлопает.
– Аккуратней! Это не твое имущество, придурок! – кричит ему вслед рассерженная Рита и переводит взгляд на меня. – Умойся. На тебя смотреть больно.