– У тебя шикарные рисунки, – без намека на лесть говорю я, протягивая альбом.
– Где ты это взял? – глаза Айлин расширяются от ужаса. Она резким движением вырывает его из моих рук и пытается разорвать. – Я же просила ее их сжечь! Просила ведь! За что она так со мной?!
– Зачем их сжигать? – не понимаю я, с удивлением глядя на ее истерику.
Арсен вскакивает на ноги отбирает у нее злосчастный альбом. Подходит к окну и начинает рассматривать рисунки.
– Потому что они никчемные! Уродливые! – задыхаясь, кричит Айлин. На ее щеках выступает яркий румянец. – Слышал бы ты, как над моими работами смеялись, какими эпитетами награждали… Только один человек сказал: «Как мило рисует эта девочка» и то это был наш учитель истории. А профессор Рогожкин ко всем добр! В тот день я поклялась себе, что больше никогда не буду рисовать.
Уж не тот ли это специалист по языкам, о котором говорил мне Бронштейн?
– Ну и дура, – беззлобно произносит Арсен. – Мало ли на свете идиотов. Лично мне все понравилось.
Из горла Айлин вырывается свист. Она спешно достает из рюкзака ингалятор и, сделав два пышка, жадно втягивает воздух в себя. Арсен открывает окно, чтобы ей было легче дышать. Обнимает за плечи, усаживает на кровать.
– Сейчас все пройдет, – виновато говорит она, сжимая пальцы. Задерживаю взгляд на ее запястьях. На них несколько тонких шрамов как от бритвы. Неужели она пыталась покончить с собой? Но почему? Каких еще сюрпризов мне ждать? – Вы мне пока о себе расскажите. Кто вы такие? Мне же теперь с вами жить, а я о вас ничего не знаю.
– В процессе узнаешь, – говорит ей Арсен.
Опускается перед ней на корточки и берет ее руки в свои, осторожно растирая ей пальцы. Как хорошо, что здесь нет его подружки-ведьмы. Ей бы такое точно не понравилось. Мне, впрочем, тоже уже не нравится. Если на его связь с Диной я могу смотреть сквозь пальцы, то подобных отношений с Айлин я не могу допустить. Не для того мне ее доверила Елена. Хотя с ее стороны такое решение выглядит очень странно.
– Вы геи, да? – прокашлявшись, спрашивает Айлин. Поднимает голову и смотрит на меня. Арсен тихо смеется.
– С чего ты взяла? – интересуется он.
У меня начинает болеть голова. Виски сдавливает, в глазах темнеет. Не хватало еще, чтобы сейчас пропало зрение. Пожалуй, это для меня самое страшное. Даже перспектива умереть меня не так пугает, как слепота.
– Потому что бабушка скорее бы умерла, чем доверила меня мужчине, – дает объяснение своим подозрениям Айлин. Чем дальше – тем интересней. И непонятней. – У нее на эту тему были какие-то особо воспитанные тараканы. Она даже решетки поставила на окно в моей комнате.