Макарку удалить из Яшмы! Исключить его повторную встречу с авиаторами. Но... сама инокиня? Тридцать верст за рекой - слишком ничтожное расстояние для энергичных авиаторов. Значит, отослать и Анастасию-монахиню подальше в леса?
С кем отослать? Куда? Пожалуй, вернее всего в те же глухие керженские скиты старообрядцев, куда уходят гости-офицеры. Не агнцы они, не столпы добродетели, но выбора нет, да и сила духа ее велика, сумеет внушить к себе уважение. Значит, спешно послать гонца в скит с приказанием инокине и письмом начальнику отряда...
Ох уж эти проклятые моторы на реке! Дрожит весь домик на откосе. Пришли две подводы с бензином из Кинешмы. Вот как анафемская власть веселит сельских ребятишек! Чтобы на празднике рождества Христова они стояли не в соборе, внимая песнопениям, а на реке торчали, около самолетов. Впрочем, это мысли попутные...
- Серафима! - кричит он супруге. - Сбегай к Андрейке-мужику, собери Макарушку в дорогу, к Марфе. Стельцова он дождется там, в трактире... А потом отца Афанасия ко мне!
...От Яшмы до придорожного Михайловского трактира, известного прежде под названием "Лихой привет", - верст двадцать. Через час после того, как отец Николай начал распоряжаться, Макарка уже лежал в крестьянских розвальнях, укутанный в овчинный тулуп.
Макарка дремал, смутно ощущая, что скрипят сани все заунывнее и тише. Наконец скрип и вовсе прекратился. Мальчик почувствовал, что его трясут. Он ощутил на лице морозный воздух. Кругом стлалось снежное поле, а прямо по дороге чернела зубчатая стена леса. Было темно.
- Ты слышь, паренек! - тормошил его возница. - Не поеду я дале. Потому как мужики в одиночку мимо этого "привета",не того... Пешком дошагаешь. Верст пять лесом. Либо семь. Тулуп, вестимо, назад свезу, в нем не дойдешь. Прощевай, парень, будь здрав.
Лошадь, нелепо разбрасывая ноги в стороны, полезла в сугроб, поворачивая вспять. Макар же двинулся к лесу. Малоезженую дорогу занесло поземкой, ветер мешал глядеть вперед, шапка наползала на глаза. Слева, из-за деревьев, приоткрылся белый простор Волги. Сзади поднимался месяц, и на лесной дороге мальчик видел теперь собственную тень.
Между дорогой и откосом долго тянулась поросль голых кустов и молодых сосенок-елочек. Всматриваясь сквозь эту поросль в заволжскую даль, Макар заметил на том берегу зеленовато-желтые огоньки, недалеко от противоположного берега. Подумал, деревушка. И лишь пятью минутами спустя, когда огоньки мелькнули уже на снежной целине реки, мальчик сообразил, что они движутся. Еще через несколько минут до него долетел протяжный вой.