— Каким же гребаным идиотом я был. Надо было сразу все отменить и поехать в Париж. Скажи, я опоздал? Ты столько раз давала мне второй шанс, а я не ценил этого. Но клянусь, если ты примешь меня, этого никогда больше не повторится. — Он целует мой лоб. — Я не могу потерять тебя… не могу, — бормочет он с жаром. — Дорогая, умоляю, прости.
С каждым прерывистым словом, слетающим с его губ, между мной и Себастьеном все шире растягивается бездонная пропасть. По мере того, как меня обступает реальность, он уплывает все дальше и дальше.
Пока мой взгляд мечется по дорогому лицу мужа, меня со всех сторон начинают обступать воспоминания о всех проведенных вместе годах. Перед глазами мелькает наша прежняя жизнь. Двенадцать лет… Неужели я правда думала, что могу вот так просто уйти от него?
— Знаешь, что такое настоящие чудеса света? — спросила я Уильяма, садясь на него верхом. Он обхватил своими большими ладонями мою голую задницу и прижал к своей эрекции.
— Да. — Он потерся носом о мою шею. — Одно из них — трахать мою жену.
Его поцелуи, щекоча меня, поднялись выше. Воспламеняя, заставляя стонать.
— Будь серьезен.
Рассмеявшись, Уильям поднял лицо и нашел взглядом мой. Прошло несколько секунд тишины. Он стал задумчивым, посерьезнел. Легкая, дразнящая улыбка сошла с его губ.
— Мне плевать на здания и статуи. Это всего лишь материальные вещи. Вэл, мое настоящее чудо света — ты. Просыпаться рядом с тобой, заниматься любовью… — Он прижался щекой к моей щеке. — Всем хорошим и достойным в себе я обязан тебе.
Бомба воспоминаний попадает мне прямо в грудь. Взрывается, и струящийся в моих венах стыд выплескивается наружу.
— Но по-старому больше нельзя. Наши отношения должны измениться, Уильям.
— Дорогая, я знаю. Все изменится, вот увидишь. — Он осыпает мое лицо поцелуями. — Без тебя я ничто, слышишь меня? Просто ничто. Вэл, я так сильно люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, — отвечаю, но эти слова обжигают язык, как кислота. Он наклоняется, ищет губами мой рот, но я не могу. Отворачиваюсь, и его поцелуй приходится в щеку.
— Отныне все будет хорошо, — произносит он. — Я докажу тебе это.
Его слова, вместо того чтобы стать для моего сердца бальзамом, окружают меня как стены тюрьмы.
— Давай улетим из Парижа.
— Что? — Я моргаю, словно очнувшись от сна. — Прямо сейчас?
— Да. Нас ничего здесь не держит. Вэл, давай вернемся домой, — умоляет он мягко.
Держит! Держит — меня!
Я киваю, все внутри скручено в узел. Неожиданно меня начинает мутить.
— Хорошо.
— Я прилетел на джете. Уверен, он может быть готов к вылету через час. Или тебе нужно больше времени?