За время, что мы живём в одной квартире, я уже приобрёл полный иммунитет к подобного рода речам. Да и все эти братские причитания я выучил наизусть ещё в первый год и теперь могу дословно цитировать в любое время дня, ночи, вообще в любое время суток, в любом состоянии и направлении — они мне, как черви, залезли в мозг и не хотят оттуда вылезать, сволочи.
Брат не то что не мог придумать что-нибудь новенькое, он просто был до жути ленив. Поэтому, однажды пересилив себя, он сочинил себе по одной речи на каждый паршивый, по его мнению, случай своей жизни и заучил наизусть, а потом начал повторять раз за разом, пока это не вошло в привычку. Так что причитал он без чувства, а, скорее, по обязанности, просто потому, что так нужно. В общем, этот утренний ритуал стал неотъемлемой частью нашей жизни.
Вернувшись на кухню, я застал там уже полностью одетого братца, который с аппетитом жевал мои бутерброды и запивал их моим же кофе. Вот гад! Никто не смеет жрать мой хавчик, никто!
— Сань, а Сань, тебе удобно? — начал я издалека.
— Угу! — он запихнул в рот мой бутерброд и усиленно старался его прожевать, поэтому смог только невнятно что-то промычать и энергично кивать в знак согласия. Форменный хомяк, просто слов нет. Цензурных.
— Хорошо себя чувствуешь?
— Угу, — очередной кивок.
— Наверное, вкусно, да?
— Эээ, да, очень вкусно, — кажется, он что-то заподозрил. Вон, как насторожился.
— Хорошо, — вкрадчиво произнёс я, и брат сообразил, что что-то явно не так.
— У тебя ничего не случилось? — простодушно и участливо спросил он, а глаза его забегали в поисках пути к отступлению.
— Да-да, у меня все хорошо, не считая того, что ты сожрал все мои бутерброды!
Всегда хотел сделать одну вещь, вот только никогда не было подходящего повода, а если повод и был, то время или место были неподходящими. Найдя взглядом один из двух оставшихся ещё с прошлой недели пирожков, я схватил его и запустил в сторону брата.
Я хотел не попасть в него, а просто напугать, но он, не зная этого, бросил в меня бутерброд, который держал в руке. Два снаряда столкнулись ровно посередине. Пока я очумело смотрел на результат, Саня, не теряя ни секунды, выскочил за дверь. Вот же, одним словом, мелкий. Преследовать его мне было лень, весь запал разом прошёл. Бутерброд было жалко, ни за что ведь погиб.
С грустью в последний раз бросив взгляд на дело рук нечистой хари, я всё же смирился с тем, что мне придётся делать себе завтрак сначала. Не то чтобы это было мне в тягость — пара минут, и всё будет готово, — но всё же раздражало.