На этом фоне невозможность нормально двигаться явно отходила на второй план, ведь не важно, могу я идти или нет, если я не вижу, куда идти и как. Оставалось только познавать всё методом проб и ошибок. Вот, например, попробовать узнать, стоит ли передо мной дерево или это просто очередной структурированный поток магии, уходящий в землю. А то, что это именно он, мне подсказывало моё седьмое чувство, ибо место шестого давно и надёжно забила чуйка.
Это действительно был магический поток, а дерево стояло перед ним, как, впрочем, ещё десяток таких же деревьев. Оказалось, магия струилась не всюду, и некоторые объекты как живой, так и неживой природы оставались вне её непосредственного внимания. Впрочем, как те, так и другие на это особо не жаловались. Чтобы не ловить всякие препятствия лбом и прочими частями своего нового тела, мне приходилось выпускать свою магию во внешний мир. Такое решение пришло неожиданно и, как и все великие открытия, именно тогда, когда его меньше всего ждали: в порыве раздражения я влепил кулаком по ближайшему дереву, неосознанно напитав его магией, а секунду спустя увидел другие деревья, стоявшие рядом с жертвой моей агрессии. Потом был мозговой штурм на тему «Это как?», под конец которого я уже вовсю пользовался новой возможностью, и довольно скоро показатели моего самочувствия приблизились к значению «полутруп».
Я выбрасывал вокруг себя магию и видел всё вокруг, причём намного чётче, чем позволяло обычное зрение. Чем сильнее был выброс, тем дальше и чётче я видел, но была и обратная сторона — такое «выбрасывание» опустошало мой магический запас и приводило к сильному физическому утомлению. Если коротко, то примерно через час я не мог пошевелить и пальцем от усталости. После этого я решил, что с меня впечатлений хватит, а так как голода я по непонятной причине не ощущал, то стадию кормёжки пропустил, перейдя сразу к стадии сна. Завтра, всё завтра.
В это самое время из комнаты на втором этаже трактира двое наблюдали за разбушевавшейся стихией. За окном свирепствовала гроза, деревья гнулись и скрипели под порывами ветра, уже не первый час сверкали молнии, в стробоскопических вспышках которых окрестности приобрели сюрреалистичный вид, а довершали этот Армагеддон оглушительные раскаты грома.
Аскетично обставленную комнату освещал только старый камин, в котором тихо потрескивали поленья. Мужчина и девушка сидели абсолютно неподвижно, словно глубоко погрузившись в свои мысли, но так только казалось. Они ждали. Ни один не делал попытки завязать разговор. Стороннему наблюдателю скоро стало бы очевидно, что они старые знакомые, прекрасно понимающие друг друга без слов. На девушке был бесформенный балахон, скрывавший фигуру от посторонних взглядов, рядом с ней было ни меча, ни посоха — ничего, что дало бы подсказку о роде её занятий. Её левую щеку пересекали два тонких шрама, полуприкрытых длинными серебристыми волосами, но шрамы не портили её округлое лицо, наоборот, придавали ему некую изюминку. Угольно-чёрные глаза и досадливо закушенная губа выдавали её растущее нетерпение.