– Я знаю, это сделал он, – глухо прорычал зверь в груди эльфа, которым без остатка стала Дагрия. – Он был с ней на озере, он один весь день! Болтал что-то о необычной силе, что проснулась в нём, о том, что они будут играть в магический турнир!
– Нет, нет, Икку, остановись, он бы не стал! – женщина обнимала малышку, баюкая, словно живую, и заливалась слезами.
Но эльф порывисто развернулся и стремительно вышел вон, не в силах слышать больше плача жены и видеть маленького тела. Прочь из ярко-освещённой круглой комнаты. Он шёл по тёмным коридорам, переполненный жаждой мести, желая лишь одного, найти и уничтожить того, кто стал виновником этой раскалывающей мир боли. Даже красно-чёрная змея в груди содрогнулась от того, что испытывал сейчас Икку Вхархелис, впечатывая навсегда в себя эти события. Мелькающая темнота дёрнулась, размазываясь, видение попыталось ускользнуть, но тут Дагрия увидела глазами Икку совсем юного эльфа, ещё моложе, чем Азу. Азу! Что-то сдвинулось внутри неё, потоки времени смешались, сморщиваясь, его черты лица легко накладывались на черты лица Азу, который поставил ей золотистую метку.
– Эту настойку дал мне наш знакомый юный эльф, Азу. Он сказал непременно напоить ею Дагрию, и она тогда очнётся.
– Так что же ты ждёшь, давай, помоги мне, вольём ещё пару капель в её рот, она снова ускользает от нас! – не время спрашивать, откуда дети знают какого-то странного эльфа, да ещё юного.
Но глаза, его глаза, совсем не такие, как у Азу, в них плещется целый океан сплавленных в единый коктейль разрывающих чувств, способных соперничать с раскалывающей небо болью Икку. Его сын чудовище, он всегда это знал!
– Это ты, ты убил её!
Дагрия почувствовала, как она, слившись в одно с Икку, как он, этот древний Вхархелис, отводит назад руку, в которой уже трепещет смертоносное заклинание, замахивается для того, чтобы убить сына, видит, как юный Илло упрямо вскидывает голову, ровно тем же движением, как Азу в поместье, где они воровали еду, и Икку вдруг ощущает, что его магия обращается вспять, повёрнутая каким-то странным, диким магическим приёмом, и столько силы в этом юноше, почему он не заметил раньше, откуда, как? И, слыша уже треск пламени вокруг, слишком близко, прямо на себе, Дагрия содрогается от предсмертного хрипа Икку:
– Будь ты проклят, чудовище, – и чёрно-красная змея вырывается из его груди вместе с жизнью, вместе с этой ужасной болью, расколовшей небеса, и чернильным зигзагом змеится по тёплому янтарному сиянию души Илло, расходясь бездонным разломом.
Где-то очень далеко кричит женщина, зовёт Икку, но он уже обратился пеплом, не сумев совладать с магией сильнейшего чародея, нового юного Главы Рода Вхархелисов, ведь теперь чёрно-красная змея извергает внутрь уже его души всю бездну, через которую провела Дагрию в минувшие дни и ночи. Огонь, огонь, огонь расходится по спирали, когда эльф-ребёнок, юный убийца теряет контроль над своей страшной магией, и она бесконтрольно поглощает всё, не жалея ни каменных стен, ни тела любимой сестры, ни убитой горем матери…