– Вы позволите мне угостить Вас нектаром, леди? В Академии существует традиция пить совершенно бесподобный напиток по особенному рецепту кого-то из профессоров, он, помимо того, что обладает просто божественным вкусом для почти всех рас, которых тут учат, ещё и придаёт сил и прочищает рассудок, – тёмный эльф умолчал, что создателем напитка считался кто-то из сликхов, кажется, даже Вхархелис.
– Ох, Офрейн, это было бы так кстати. Голова кругом идёт от всего, что Вы мне рассказываете об этом месте.
– Тогда, если Вы не против, посидим немного тут, а потом пойдём ко мне и угостимся. Как я рад поговорить с кем-то, кто умеет слушать, как Вы, Дагрия! Местных отпугивает мой хмурый вид и моя тёмная кожа. А ещё моя раса традиционно живёт под землёй, поэтому я люблю, когда мало света. И Вы представляете, все почему-то думают, что если любишь темноту, то непременно занимаешься всякими гадостями под её покровом… Это так печально, быть настолько глубоко непонятым.
Подготавливая себе почву, Офрейн осторожно накинул на девушку лёгкое успокаивающее и одновременно не дающее сосредоточиться заклинание. Оно относилось, скорее, к заклинаниям, помогающим соблазнять и приводить в восторг, но сейчас маг хотел заранее обезопасить себя и исключить неожиданные реакции магии Дагрии.
А спустя ещё полчаса они сидели в его полутёмной комнате, и Дагрия нахваливала такой приятный нектар. Подмешанного сонного порошка она совершенно не ощутила.
Офрейн дождался, пока она заснёт покрепче, легко подхватил девушку на руки и перенёс в маленькое, но очень надёжно опечатанное всеми возможными защитными чарами помещение, которое служило ему для испытаний новых заклинаний. Положил её на каменный стол, словно жертву на алтарь, погладил задумчиво нежную кожу шеи и прислушался к потокам магии Замка. «Я не собираюсь причинить ей вреда», – подумал он, обращаясь одновременно к себе и к Академии. Нельзя допустить, чтобы здание кинулось на защиту почему-то оберегаемой им Дагрии, тогда от Офрейна вряд ли останется хоть волосок.
А затем маг сосредоточился, войдя в колдовской транс, и, не отрывая от Дагрии руки, пристальнее всмотрелся в переплетение множества невидимых нитей в её ауре и рядом. Он осторожно обходил непонятные горящие огнём печати в её ауре, сплетения странных знаков и символов, свидетельствующих о том, что над этим человеком проводили какие-то магические эксперименты с неизвестной целью. Может, в этом и секрет, как она получила доступ к магии Академии? Опасно, но Офрейн любил риск. Он, риск, почти всегда оправдывал себя. Оставив печати подальше, он аккуратно подцепил одну из самых тонких нитей, поток, в котором читалась привычное и знакомое дыхание Замка, в котором он провёл последние годы, и осторожно последовал вверх «против течения», к истоку, цепко вплетая себя и свою силу внутрь.