— Вадик. — Он сам отвеил на свой вопрос и прикрыл глаза дрожащими ресницами.
Взять себя в руки. Взять. Себя. В руки. Его нужно остановить.
— Антон, не тронь его. — Тихо, но твёрдо приказала я, доставая из его кармана пачку сигарет.
В ответ тишина. Дерьмовая тишина, свидетельствующая о том, что он уже предрешил судьбу Вадика. Щелкнула зажигалкой, чувствуя, как ноет тело, ощутив более-менее схлынувшие эмоции. Усмехнулась, вертя в пальцах красивую серебряную зажигалку. С нажимом повторила:
— Не трогай его.
Снова тишина в ответ. Почувствовала, именно почувствовала, как в его крови вскипел протест. Он отобрал у меня сигарету, приоткрыл окно, глядя на сонные, спящие улицы. Затягивается глубоко, не выдыхает, стремясь сохранить опьяняющее чувство сигаретного дыма. Как загоняет в себя рвущий перепонки животный рык.
— Антон. Не трогай его. Больше не хочу… — сдержала всхлип, — этого касаться. Пожалуйста, я прошу тебя.
— Он тебя избил. — Прозвучало приговором Вадику. — Ты о чем вообще говоришь? Соображаешь, нет? Лена, да у меня душа переворачивается, если кто-то на тебя косо посмотрит! Шторки падают если кто-то грубое слово тебе говорит! Ты вообще о чем просишь меня? О чем, блять?
— Не трогай его. — Повторила я, скривив губы, сдерживая рвущий душу всхлип отчаяния. — Антон, не вздумай касаться его. Пошел он на хуй. Ему жизнь и так все покажет. А я… не хочу, чтобы ты измарался в этом дерьме.
Он снова молчал. Щелкнула зажигалка, свидетельствуя о том, что он затянулся второй по счету сигаретой. Чувствуя, как сковывает дыхание приступ отчаяния, дрогнувшим голосом произнесла:
— Поклянись, что ничего не сделаешь.
Антон хохотнул, пустив зажигалку песьим хвостом между пальцев правой руки и выдыхая крепкий дым в окно.
— Поклянись, сука. — С нажимом повторила я, чувствуя, как слезы сбегают по щекам.
— Лен? — Антон обеспокоенно протянул руку, желая утереть с щеки влажную дорожку. — Ну о чем ты меня просишь, маленькая? Не плачь, пожалуйста… Сама посуди, как я смогу… как смогу … серьезно, у меня даже это слово сказать не получается…
— Поклянись!..
— Лен…
— Поклянись, блядь! — разрыдалась я, стыдливо опуская голову в колени, и часто всхлипывая. — Клянись! Антон!.. Пожалуйста!… Я больше не хочу возвращаться к этому!.. Пошло все это ебучее прошлое нахуй! Просто поклянись мне, что ты не станешь ничего делать! Чтобы я навсегда закрыла это все!..
— Я…
— Поклянись! — рывком повернулась к нему, вцепляясь в его кожаную куртку судорожными пальцами и не в силах сдержать животного отчаянного воя, уткнулась в грудь. — Пожалуйста! Пожалуйста, Антон!