Мои пальцы утонули в его густой и как оказалось совсем не короткой шерсти. А этот хитрюга, подобрался ко мне еще ближе, лег на бок, заставляя меня обнять его со спины, и продолжать гладить уже по загривку и затылку.
Нежная на ощупь шерсть и горячее тело тигра, а также мягкое тарахтение, которое он издавал, заставили меня прийти в себя и успокоиться. Казалось будто Морок заряжал меня энергией, заставляя организм восполнять потраченные силы во время истерики.
Приподняв голову, я еще раз посмотрела на те деревья у которых стояли парни, и поняла, что надо вставать и делать то, что хочет проклятая книга, и скорее возвращаться домой. В конце концов, я переспала с обоими братьями уже, поэтому не понимала, чего теперь стесняться? И чем быстрее я покончу с этим, тем быстрее вернусь домой. Буду считать это, нечто вроде веселого эротического путешествия… Будет, о чем в старости вспомнить.
Я хихикнула над собственными смелыми мыслями, а Морок тут же замолчал, и повернул свою морду ко мне.
— Ну что, идем делать то, что хочет книга? — улыбнулась я тигру.
Тот мгновенно оказался на четырех лапах, и на его морде было такое удивленное выражение, что я не удержалась и рассмеялась.
Внутренний моралист в этот момент, лишь пожал плечами. Неужели он в этом вопросе на моей стороне?
— Самки, — устало вздохнул Гром, который всё это время оказывается сидел совсем рядом с нами на земле, оперевшись спиной о дерево, в образе человека, и смотрел на меня, как на полоумную.
Слова мужчины заставили меня замолчать, и вспомнить, что я укусила его до крови. Я взглянула на руку Грома, которую он прикрывал второй рукой, и мне стало стыдно за свой странный и несвойственный для меня поступок.
Сев на попу, я виновато посмотрела на мужчину.
— Извини, за то, что укусила, — сказала я ему. — Я не знаю, что на меня нашло. Наверное, надо обработать рану?
Гром посмотрел на меня очень странным взглядом. Готова была поклясться, что он удивлен и немного смущен, но по всей видимости, этот мужчина не любит показывать свои истинные эмоции, и неплохо научился их скрывать, за маской ленивого безразличия. Но глаза… эти темно-карие глаза, выдавали его с головой.
— Уже все зажило, — небрежно бросил он, вставая на ноги, одним слитным движением, выдавая этим свою истинную звериную суть, и заставляя меня восхититься своей грацией. Моё сердце забилось чаще, когда я посмотрела снизу-вверх на этого великолепного самца. Возникло ощущение, что я у его ног, ожидаю команды… Воспалённый мозг нарисовал мне странную картину — меня на коленях со связанными руками, и повязкой на глазах. И Грома возвышающегося надо мной, со вздыбленным членом.