Дверь открылась сразу же, будто его специально ждали. Впрочем, форма девушки, впустившей Смирнова в дом, недвусмысленно говорила о принадлежности к обслуживающему персоналу. Поэтому, вполне возможно, что горничная (как он определил род ее занятий), ответив на вызов видеофона, попросту спустилась к выходу или, вообще, стояла рядом поджидая. В конце концов, вряд ли бы сам владелец отправился встречать обычного соискателя.
— Здравствуйте, — на всякий случай повторил приветствие Дмитрий.
— Проходите, пожалуйста. Дана Игоревна ждет вас в кабинете. Я провожу, — девушка вежливо кивнула и пошла вперед, показывая дорогу.
Смирнов поспешил следом недоумевая.
Что еще за Дана Игоревна? Вроде Вячеслав должен быть. Может, жена? Мать? Опять же отчество одно. Сестра? А хотя не все ли равно, лишь бы была без причуд. А то кто знает этих богатеньких теток. Одни сушеных кузнечиков едят, другие отходы жизнедеятельности потребляют для омоложения. Если нормальная, деловая, то и побеседовать можно, от него точно не убудет.
Подбадривая себя подобными мыслями, Дмитрий преодолел холл. Горничная торопилась, поэтому особо смотреть по сторонам не выходило, лишь иногда взгляд выхватывал весьма колоритные предметы: картины, скульптуры.
Вотчина Даны располагалась на первом этаже в противоположной стороне от входа. Девушка-проводница дошла до массивной резной двери и, пока Дмитрий разглядывал диковинную маску на стене, успела не только постучаться, войти, но и, получив от хозяйки указания, выйти обратно.
— Проходите, — кивнула она на дверь.
Смирнов поблагодарил и незамедлительно воспользовался предложением. Вот только больше двух шагов так и не сумел сделать, застыл у порога. Чернота впереди вызвала беспокойство, а закрывшаяся прямо за ним дверь — неконтролируемое желание вернуться. После залитого солнечным светом холла, кабинет хозяйки казался входом в царство тьмы.
— Эмм… здравствуйте, — с изрядной долей неуверенности, произнес Дмитрий. — Я от Алексея Стадникова, ваш родственник набирает…
— Я знаю, — прервал его низкий бархатный голос. — Мой брат предупредил меня о вашем приходе. Не стойте на пороге, идите ближе. Я не кусаюсь.
В последней фразе прозвучала практически нескрываемая издевка. На миг Смирнову захотелось плюнуть на всю эту затею и развернуться, но он сдержался и вежливо поинтересовался:
— Вы бы не могли зажечь свет, я ничего не вижу.
Послышался смешок, но потолочное освещение все-таки включилось, резанув вспышкой по глазам. Дмитрий зажмурился, вытер тыльной стороной ладони выступившие слезы и только тогда взглянул на Орлову.