Мысль позвонить кому-то другому, а лучше в полицию, меня в тот момент даже не посетила.
— Ада, ты слышишь меня? — мужчина на том конце провода настойчиво повторил свой вопрос.
Я не нашла в себе сил ответить: «Да», лишь прорыдала прямо в трубку.
— Слава Луне! — в тот момент я не обратила на странное словосочетание особого внимания, как-то было не до этого. — Послушай меня, Алексей уехал недалеко. Он сейчас вернется. И я тоже скоро буду.
Тогда даже мысль в голову не пришла, что может сделать обычный человек в закрытой входной дверью? Сама видела, как Никита ее закрывал. А дверь у нас прочная, железная.
Антон продолжал говорить что-то успокаивающее. Честно признаться, было не до него. Я бы даже под пытками не смогла вспомнить, что именно он произносил в тот момент. Но его спокойный голос где-то на подсознательном уровне давал моральные силы, помогая окончательно не скатиться в истерику. То есть я находилась в истерике, но более-менее понимала, что вокруг происходит.
Сначала это была бранная ругань между братом и его кредитором, потом очередные попытки выломать дверь в ванную комнату, снова Павел угрожал и оскорблял меня. А затем…
Мне кажется, что произошло небольшое землетрясение. Стены в ванной комнате основательно вздрогнули. Я услышала какие-то удары, крики, стоны, снова стоны… а потом наступила блаженная тишина.
Я услышала осторожный стук в дверь:
— Аделаида Викторовна, это Алексей. Все закончилось. Откройте дверь, пожалуйста, — произнес спокойный мужской голос.
— Милая, открой ему, пожалуйста, — вторил голос в трубке. Я сейчас очень отчетливо слышала Волжанова. Поднялась, как сомнамбула, и послушно подошла к двери. Щелкнул замок. Дверь отворилась. Мужчина тут же отступил и отвел глаза. Я вроде уже не ревела белугой, но сознание было, как в тумане.
Не помню толком что и в какой последовательности происходило. Вроде как Алексей укутал меня в свой пиджак. Зачем? А, да. Я была полураздета. Мысли в голове отсутствовали. Но иногда память услужливо подбрасывала ответы. Я ведь сама недавно сняла футболку, чтобы усыпить бдительность насильника. Интересно, сколько прошло времени? Водитель Волжанова успел меня усадить на кухонный диванчик и вручил чашку с обжигающе горячим чаем. Я машинально сделала глоток. Кажется, обожглась. Но боли, как таковой, не почувствовала. Так, какие-то ее отголоски. Меня ведь били. Должна была саднить губа. Но в данный момент меня это тоже не волновало.
— Спасибо, — прошептала я. За что я прежде всего благодарила мужчину? За заботу или за чай? Или за это такое своевременное появление? Волжанов? Телефон? А вот телефона у меня в руках уже не было. Я не могла вспомнить, где он.