Ели руками человек по пять с одного блюда, складывали на тарелках кости, стопами опоражнивали мед.
Разносили вина: рейнский "Петерсемен", бургундскую романею, мальвазию и аликанте; пряные зелья: кур с лимоном, дули в сахаре, левашники, смокву да инбирь. Громко ели, тяжело наливались хмелем гости.
Всех перепил обритый голо брат царицы - Кострюк.
Один намедни лишь из Колывани воротившийся боярин склонился к соседу, кивая на невеликого ростом че-ловека с сизыми сросшимися бровями, в черном платье на немецкий манер.
- В милости он у царя, а особливо у царицы,- молвил тихо боярин.Се-лютой волхв, нарицаемый Елисей.
Ныне на Москве - волшба да гульба, да правеж - казнь лютая. Не можно сыскать, кто бы горазд грамоте был,учиться-то негде. А допреж сего училища бывали, и многие писати и пети умели. Но писцы, и певцы, и чтецы славны живы по русской земле и доднесь...
Сидел подле царского места царевич Иоанн, он меж гостей "мудрым смыслом сиял", вел с ним беседу магик Бомелий, Елисей.
Мрачен, не в себе был царской любимец молодой Шкурлатов.- Навек упали в душу горючие, синесветые глаза, тугая рассыпчатая коса. Лишь приметил за тыном - на другой день приехал к боярину челом бить.
Позвал старик в горницу дочь, да не ту, а порченую, должно, сестру ее меньшую. В грязи подол; схожа лицом, а корежит всю и разумеет худо. Спросил Шкурлатов: - Полно! Твоя ли это дочь, боярин?
- Верно говорю: моя. Кого хочешь, спроси,- не лгу.
- Добром прошу, не морочь! - Отдай девку!
Встал боярин, перекрестился на образа, замолчал и бороду - как по ветру пустил.
Так ни с чем и уехал.
Было то в середу, а в канун пяточного дня прибежал к Шкурлатову дьяк Таврило Щенок с известною речью: - Блудлив-де царь. Опасаются его да охальных людей бояре. И смотрел-де ты дворовую девку, а боярская дочь, Арина, в светелке сидит. Солживил дьяк, оговорил боярина, во хмелю на него зло удумал.
- Аринушка то была, да прикинулась о ту пору падная немочь, дурная, ничем непособная болесть...
Зардело от вина лицо. Глядит,- поднимается с места Кострюк, совсем хмельной,- ну, бахвалиться.
- Кто супротив меня пойдет? Хочу поединщика!
- Добро! - засмеялся царь.- Кричи, бирюч, вызывай!
Встал Шкурлатов, хмель с него соскочил.- Я пойду!
Зашумели гости: - Ну, потеха! - И двинулись все на Красное крыльцо.
Вышла и царица, села с Иоанном на отдыхе. Завидели их скоморохи загнусили, завертелись, затопали.
Один, самый шустрой, подскочил к балясам и - бух в ноги: - Хочу, государь, жениться - приданого за невестой мало!
Спросил Иоанн: - А сколько ж дают?