— Обещаешь? — Дышу ему в шею и наслаждаюсь этой близостью, в которой хочется раствориться, таким забытым ощущением покоя и уюта.
— Обещаю. — Обнимает меня двумя руками. — Я так скучал, Маша. Сам не понимал, чего мне все это время не хватало, тренировал магию, искал какого-то совершенства, а оно всегда было рядом. Знаешь, наша с тобой дружба всегда была совершенна. Я сам все испортил.
— Мы все испортили. — Перебиваю дракона, а сама ощущаю, что с меня будто стаяла корка снега, наст, намерзший за столько лет. Мне хорошо, так хорошо, что хочется петь во все горло!
Смотрю в глаза цвета янтаря и вижу в них того мальчишку с ружьем.
— Кстати, откуда у тебя взялось охотничье ружье?
Вольный откидывает голову и смеется, звонко, радостно, от души.
— И ты спрашиваешь меня об этом по прошествии, — загибает пальцы — двадцати с лишним лет?
Невинно пожимаю плечами, вытирая мокрые дорожки от слез и счастливо хлюпаю носом.
— У меня еще много вопросов.
Вольный обнимает меня за плечо, и мы идем с ним по тропинке, просто медленно бредем, смеясь над тем, что когда-то доставляло нам обоим радость, а потом находим уютную рощицу, садимся прямо на траву и разговариваем-разговариваем.
Мне многим нужно поделиться с другом, многое нужно спросить, о многом посоветоваться.
На душе спокойно, как никогда. Мне хорошо, я будто заново родилась. Я знаю теперь, я чувствую, что у сына все хорошо, а даже если не так, то очень скоро будет. Ведь у него есть не просто семья, а целых четыре взрослых дракона, которые любят его и готовы прийти на помощь: Я, Дерек, Элана и Вольный.
Вот идиотка! — Ругаю себя в очередной раз. — А как же Мастер?
Пятеро….
Небольшой дом семьи Вольного располагался на холмистом взгорье, возвышенности, которую принято было называть Родомелум. Мне всегда казалось, что это название переводится, как «меловая гора», что-то вроде родом из мела, но мне объяснили, что весной весь пологий склон покрывается растением с мелкими розовыми цветочками и местные жители прозвали это место «Розовый Холм» — Родомелум на южном наречии.
Был конец мая, жара стояла такая, что рубашка прилипала к телу и голову нещадно припекало, но я все равно с самого утра шел к подножью невысокого взгорья и любовался открывающимся оттуда видом. Спуск был давно проторен сотнями ног и приводил меня всегда к одному и тому же месту — деревянной лавочке, окрашенной в белый цвет и спрятанной среди ветвей низкорослого кривоватого дерева. Ствол его я мог с легкостью обхватить двумя руками, а если немного подпрыгнуть, то доставал до самой макушки, но прелесть этого дерева была в другом: его раскидистые ветви спускались до самой земли, увитые зелеными шарообразными мясистыми листьями. Кора ствола была гладкая и всегда прохладная, а запах, источаемый нежными бледно-желтыми цветами еле уловимым, ненавязчивым. Когда я сидел в тени дерева, смотрел на Родомелум, наблюдал, как суетятся драконы, просыпаясь и принимаясь каждый за свое дело, то на душе становилось легко и радостно.