– Я тоже поеду! Все равно поеду! – Анна гневно топнула ногой, разозленная моим нежеланием идти навстречу.
– Ну, прошу тебя, это очень опасно! – предпринял я еще одну попытку отговорить подругу. – Дорога в Йорк проходит по владениям почти независимых от короля баронов, и во время путешествия может случиться всякое! Мы бы с небольшой группой всадников быстро проскочили, а брать тебя…
– Так я тебе мешаю, да? – девушка, взметнув юбки, резко вскочила, направившись у выходу и тихо, но вполне отчетливо злобно бормоча под нос: – Скучаю тут второй месяц, а он себе путешествует в свое удовольствие!
Оставшись один, в затруднении почесал затылок. После возвращения из Америки отношения с Анной стали резко портиться. Причины лежали на поверхности: скука. На корабле девушка исполняла обязанности штурмана, да и вообще в походе новых впечатлений хватало. А в Лондоне – сначала сидела три недели безвылазно на судне, потом, столь же безвылазно – в специально отстроенном домике внутри огороженной стройплощадки, в котором располагался наш «штаб» и жилые помещения начальства. Лишь раз за эти два месяца я, урвав время, взял хорошую охрану и организовал ей экскурсию по английской столице. И все. Более покидать охраняемую зону не разрешал. Кроме, разве что, посещений еврейского квартала, но там Анне делать было решительно нечего, ввиду чего те носили нерегулярный характер и вскоре сошли на нет. К делам на стройке и замаскированных под нее «секретных» сараях ее тоже не допускали, да эти занятия ее не больно-то и интересовали. Грубые технологии и грязные мастерские – совсем не романтично! Вот обычно энергичная и авантюрная девушка и страдала от безделья.
Даже просто времени для общения я ей выделять особо не успевал. Столько дел навалилось! А когда, все же, выделял, то… все шло по привычному сценарию. Отношения никуда не развивались. Почему? Поразмыслив, пришел к выводу, что виноват я сам. Несмотря на два года такого существования, здешняя жизнь оставалась для меня чуждой. И бытом, и постоянным информационным голоданием, тяготившим человека двадцать первого века. А регулярные, хоть и редкие (три-пять раз в месяц) «побывки» дома не давали забыть все прелести цивилизованной жизни.
Кто-то может подумать, что такая «двойная» жизнь – это развлечение. Совсем наоборот! Попадал бы я в средневековье изредка, скажем, на один день в неделю – тогда, может, так бы и воспринималось. А когда большую часть личного времени проводишь здесь – совсем даже не настолько весело! И наоборот – редкие посещения «родного» времени, когда с трудом помнишь, что делал при предыдущем, ставят крест на нормальной жизни, особенно на научной карьере. Боюсь, мне скоро придется уволиться из института! Скоро, естественно, по «тем» меркам, здесь до столь неприятного момента может пройти и пара лет. Вот за эту пару лет и желательно было бы взять ситуацию с «попаданием» под свой контроль!