- Ты спросила разрешения? – повторяет он.
- Нет… Сэр. – Я задыхаюсь, говоря слово «Сэр», но не раскаиваюсь.
- Ты когда-нибудь трогала себя перед кем-нибудь?
Он уже спрашивал меня об этом.
- Нет, сэр. И вы знаете это.
Я выгибаю спину и поднимаю бедра выше, выставляя себя напоказ. Есть что-то в том, чтобы демонстрировать себя так, как я делаю это для него; это заставляет меня впервые почувствовать себя сексуальной, будто он наблюдает за мной лишь как за сексуальным объектом и никем более. Для девушки, которой никогда не разрешалось быть хоть чуточку сексуальной, это очень важно.
- Но ты думаешь, это уместно прикасаться к себе передо мной?
- Нет, сэр, - я задыхаюсь, зажимая свой клитор пальцами. – Это не… уместно… вообще. Но я ничего не могу поделать.
Мой голос звучит, как нытье.
- Ты когда-нибудь вставляла в себя пальцы, малышка?
- Никогда, - вздыхаю я. – Никогда этого не делала.
- Значит, ничего не было внутри этой тугой девственной киски? – голос мистера Гейба напряжен, и он слегка фыркает, гладя себя. В этот момент я почти поворачиваюсь. И хотя он приказал мне оставаться в том же положении, я отчаянно хочу видеть то, как он трогает свой член.
- Ничего, сэр, - шепчу я. Моя влага смазывает клитор, и пальцы кружат над маленьким комочком, пока я все сильнее и сильнее возбуждаюсь. Я хочу почувствовать что-то внутри себя. Хочу почувствовать внутри себя его член.
- Я не собирался трогать тебя, малышка, - стонет он. – Ты хотела соблазнить меня своей короткой юбкой и этими трусиками, но я не собирался к тебе прикасаться. Я хотел сидеть здесь, пока ты стояла бы там.
- А теперь?
- Перестань трогать себя, - рычит он. – Сейчас же. Убери пальцы подальше от своего клитора. Ты не кончишь, пока я не разрешу тебе сделать этого.
Мучительно делать то, что он велит мне, но я повинуюсь.
- Я собирался быть порядочным, - говорит он хриплым голос. – Собирался быть хорошим и держать свои руки подальше от тебя. Думал, что буду в безопасности здесь, вдали от тебя.
Он думал, что будет в безопасности? Это я девственница с отсутствием опыта, а он беспокоится о своей безопасности?
- И что теперь?
Я спрашиваю, ожидая в тишине комнаты.
- Теперь? – усмехается он. – Теперь все ставки отменены.