Но, правда в том, что я безмолвен потому, что просто не могу отвести глаз от дочери Алана.
Пьюрити>[1] Тейлор захватывает дух. Этим словом часто разбрасываются, но не я. Я никогда даже не думал об этом применительно к кому-то, кроме этой девушки, которая воплощает собой весь смысл этого слова. Она просто потрясающая, даже в более чем скромном платье, которое она носит. Рукава прикрывают ее руки, хотя на улице слишком тепло, чтобы нуждаться в этом, а декольте едва открывает миллиметр ее ключиц. Белая хлопковая ткань, ниспадающая к земле, предназначенная, чтобы спрятать всю ее фигуру, не делает ничего, чтобы скрыть ее формы.
Пьюрити – это классическая красота, которую невозможно скрыть. Она может надеть бумажный пакет на себя, но все равно будет выделяться в море женщин, носящих дизайнерскую одежду. Платье, длинною в пол, умудряется сделать ее фигуру еще более непристойной, чем, если бы она надела мини-юбку.
Она одета в белое – символ невинности и чистоты – ее тезку – и уже через мгновение я думаю о ней в совершенно противоположном ключе. На секунду ее глаза встречаются с моими, и все грязные вещи, которые я бы хотел с ней сделать, проносятся в моей голове.
Она на коленях, берет меня в рот. Я развожу ее ноги, погружаюсь между ними и ласкаю языком ее складочки. Я скольжу руками по ее бедрам, несу ее к ближайшей стене и глубоко вколачиваюсь в нее.
Грязно, неуместно и просто неправильно.
Самая неправильная вещь, о которой я когда-либо думал в своей жизни.
Небеса помогают мне думать о Пьюрити таким образом. Небеса помогают мне думать, таким образом, о дочери проповедника. Я отчасти ожидаю, что земля разверзнется и поглотит меня, или молнии ударят с неба и испепелят меня на месте прямо сейчас.
Я заслуживаю этого хотя бы за то, что не могу перестать пялиться на ее грудь.
- Габриэль, - говорит Алан.
Сглотнув, я отвожу взгляд от Пьюрити, чтобы сосредоточиться на ее отце.
На ее отце, напоминаю я себе. На моем друге детства. Я знаю его всю свою жизнь – даже если я и не разговаривал с ним с тех пор, как много лет назад умерла моя мать. Черт, я знаю Пьюрити всю ее жизнь – даже если не видел ее в течение многих лет, с тех пор как я вернулся в Саус Холлоу.
Ей всего лишь восемнадцать.
- Алан, - я выдавил его имя, быстро прочистив горло, чтобы скрыть мой дискомфорт, пока жар поднимался к моему лицу. Это не я. Такое не случается просто так. Я не этот безрассудный мужчина средних лет, я не могу смотреть на едва выросшую женщину таким образом, даже какую-то долю секунды.
Я преподавал в колледже в течение последних пяти лет, учил сотни молодых и красивых девушек, но никогда не допускал грязных мыслей ни об одной из них. Я никогда не думал о них так, как о Пьюрити минуту назад.