Я почти это делаю.
Я почти что, блядь, целую эту девушку.
Затем я быстро прихожу в себя, потому что ни за что не должен целовать эту девушку.
Девушка – ключевое слово.
Студентка – другое слово.
Я не могу поцеловать ее посреди общественного места, как обычную женщину, которая не является моей студенткой или дочерью моего бывшего друга.
Я отпускаю ее, и она просто стоит там какое-то мгновение, моргая несколько раз, прежде чем прочищает горло и, поворачиваясь, практически бежит в сторону задней части кафе.
Подруга Пьюрити бросает на меня взгляд, она поднимает брови и делает глоток содовой.
- Ну и дерьмо, - говорит она. – После этого, думаю, что мне нужна сигарета.
Нам обоим.
Я бегу в туалет, двигаясь настолько быстро, что сбиваю женщину. Не останавливаюсь, бормочу извинения.
Все как в тумане.
Все размыто из-за того, что произошло между мной и мистером Гейбом.
Ничего страшного, говорю я себе. Ничего. Я просто слишком резко подскочила, у меня закружилась голова, и я наткнулась на него.
Я наткнулась на его грудь, на его очень твердую, очень мускулистую грудь, и чуть было не протянула руку, чтобы дотронуться до него.
Затем он положил руки на мои предплечья и крепко прижал меня к себе, так, что никакого пространства не осталось между нами, что заставило меня еще больше пошатнуться.
Все это длилось недолго, не больше пары секунд, поэтому ресторан не оказался в шоке и в ужасе скандала, но мне показалось, будто он держал меня целую вечность. Я находилась в его руках, мое тело прижималось к его телу, и у меня было странное ощущение принадлежности этому человеку.
На мгновение я была полностью уверена в этом.
Затем я быстро пришла в себя, потому как поняла всю нелепость моих мыслей. Это просто смешно.
Но на самом деле мне не смешно. Я задыхаюсь, вдыхая воздух маленькими глотками, из-за чего мне даже приходится остановиться в задней части коридора и отдышаться. Пульсация между ног настолько сильна, что я не могу сосредоточиться на чем-то другом.
Под платьем мои трусики мокрые.
Такого никогда не случалось.
Я никогда не допускала такого раньше. Меня учили, что грязные мысли, те, которые посылают тепло между ног, те, которые возникают у меня при мысли о мистере Гейбе – это грех. Я не могу остановить фантазии о том, как глажу торс мистера Гейба и опускаю свою руку к низу его живота. Да помогут мне небеса, Господи.
Образ моего отца за кафедрой мелькает в голове: «Берегите свои умы от грязных мыслей. Они от дьявола, он просто является в соблазнительном обличии».
Вот что сказал бы он. Точнее то, что говорил.