Я осадил себя. Затряс головой и вскочил, приводя мысли в порядок. Что только что случилось? Пару раз выстрелил, вот недотрога… А теперь стою тут, на открытой местности, и жду, пока горгульи вернутся с остальным роем?!
Нёсся вперёд я со скоростью сайгака.
Остановился на передышку только когда пересёк густую рощу и скрылся меж деревьев вновь набиравшего плотность леса. Облокотившись о ближайшее дерево, прижал к груди автомат и прикрыл глаза, стараясь дышать как можно тише и реже: не пугать и так напуганного до чёртиков Лёшку. Но мальчуган был не глуп: уж наверняка умнее меня. Он положил ладони мне на голову, и я почувствовал, что он затрясся, как бывало всегда, когда Лёшка пользовался даром.
Мне показалось, что по всей черепной коробке разошёлся холодок. Но не жалящий льдом, как бывает, если не наденешь лютой зимой шапки. Это было похоже скорее на прохладу от кондиционера, обдувающего тебя жарким летом. И всё это сопровождалось таким чувством неги и восторга, что я тут же пришёл в себя и вообще забыл, от чего бежал.
– Эй. – Схватил я Лёшкину ладонь, убирая её от своей головы. – Не надо так, без предупреждения.
– Но тебе ведь лучше? – спросил дрожащим голосом мальчуган.
Скосив на него взгляд, я кивнул. Лёшка же, заботливо улыбнувшись в ответ, вытер поползшую из носа струйку крови и навалился на меня, обхватив ручонками шею.
– Пропал бы ты без меня… – выдохнул он и затих.
Я не выдержал и заулыбался.
Что верно, то верно.
До базы мы добрались уже когда солнце клонилось к горизонту. Но всё ещё было достаточно светло, чтобы разбирать знакомые тропки. Да и поглоти лес кромешная тьма, всё равно бы не заблудились. Я знал каждый кустик, каждую веточку в этой части леса, как свои пять пальцев, и смог бы пройти здесь с закрытыми глазами.
Когда до базы уже было рукой подать, в нос ударил ароматный запах свежей похлёбки. И я ускорил шаг.
У ворот (если обычный проём шириной с дверь можно назвать воротами), окружённых частоколом из выкорчеванных в округе деревьев, как обычно, сидел на своём грубо сколоченном стуле дед Василий: пожухлый, кривой, как старая коряга, старичок, с такой длинной белой бородой, что кастинг на «Старика Хоттабыча» прошёл бы без проблем. В своих тонких, как стебельки, руках, он держал винтовку, в сравнение с ним казавшуюся просто громадной. В отличие от моего автомата она была заряжена обычными пулями, но этого негласному стражу базы вполне хватало: отпугнуть бродящих в округе лисиц, или волков, которых проклятущий Код оттеснял из самых дремучих мест России. А порой и зайца какого-нибудь подстрелить: можно было только удивляться, откуда в этих хлипких конечностях берётся столько силы, чтобы держать тяжеловесную винтовку, и при этом стрелять без промаха.