В одурманенном сном мозгу началась работа. Извилины со скрипом зашевелились, и мне, наконец, удалось открыть глаза.
Рядом стоял барон, смотрел на меня и улыбался.
Помоги Всесветлая! Я едва не опозорилась. Сколько было бы разговоров у слуг, видевших как в первый же день невесту одного брата, тащил на руках другой брат.
— Пришли в себя? — спросил он.
Кивнула, вновь ощущая, как покраснели щеки.
— Что ж, могу сообщить вам, леди, хорошую весть. Мне все-таки удалось узнать, где вас разместили: в сиреневой гостевой. И знайте, это было невероятно сложно.
Он вновь улыбнулся, я ответила. Не ответить было просто невозможно. Ольдо весьма располагал к взаимности.
— Я в неисполнимом долгу перед вами, барон, — сказала хрипловатым ото сна голосом. — Прошу вас о последней услуге.
— Ради вас, что угодно, госпожа, — Ольдо вновь приложился к ручке.
— Без вас я не сумею отыскать сиреневую гостиную и опять заплутаю в здешних коридорах, — чувствуя себя донельзя глупо, объяснила я. — А слуги здесь имеют свойство пропадать в самый неподходящий момент.
Барон буквально расцвел и с жаром принялся убеждать, что моя просьба — сущий пустяк. Помог подняться и снова предложил руку. Я то краснела, то бледнела, но за его локоть держалась крепко. Оказалось, покои располагались на том же этаже, только в правом крыле. Мне и нужно было, что пройти прямо до самого конца коридора. Там возле двери топталась служанка, мое появление она встретила с криками радости.
— Вот мы и на месте, — в голосе Ольдо я услышала печаль. — Я выполнил свой долг, теперь невесте моего кузена ничего не угрожает.
Напоминание о женихе моментально испортило настроение, я натянуто улыбнулась и поспешила расстаться с бароном. Тот не удерживал, лишь пожелал удачного дня, да взглянул на меня тоскливо. Тоску во взгляде Ольдо я списала на свое разыгравшееся воображение.
Айя Майлини
Вещи прибыли в комнату раньше меня и уже были разложены расторопной служанкой. В том числе и платье: роскошное, но нелюбимое. Лежало подготовленным на кровати, поджидало своего часа. В нем я казалась себе неживой, кукольной, ненастоящей, фарфоровой статуэткой из отцовской коллекции.
— Простите, леди, — служанка была не только расторопна, но и умна. Вмиг заметила недовольство, хотя я только и позволила себе, что чуть поморщиться. — Его сиятельство велел подготовить вас к ужину. Я имела смелость подобрать платье. Времени-то осталось всего ничего, а еще лекарь, когда же вам все успеть.
— Я понимаю…эм…
— Виви, леди, — подсказала служанка — юная симпатичная мисс, возраста моей сестры.