— Отец, вы уверены, что так нужно?
— Ты сомневаешься в моей правоте? — в его голосе появилась злость.
Против воли втянула голову в плечи. И пусть я сейчас была проворна и умела, детские страхи никуда не делись. Я помнила, какой тяжелой может быть отцовская рука.
— Хорошо, — удовлетворенно кивнул он, не услышав слов протеста. — Будь готова выехать послезавтра. А сейчас иди к себе.
— Да, папенька, — прошелестела я.
Поднялась, бросила еще один взгляд на отца. Мистер Майлини на меня не смотрел, его гораздо больше интересовало содержимое тарелки и вычурного бокала. Мелькнула мысль, что, возможно, сегодня же он уедет восвояси: к молодой жене и малолетнему наследнику. Тогда я сумею сбежать, так же как когда-то моя мать. Заберу сестру и, мы, наконец, вздохнем свободно.
Будто прочитав мысли, мистер Майлини вперил в меня тяжелый взгляд.
— Да, дочь, забыл сказать.
На его лица расцвела мерзкая ухмылка.
— Если тебе вздумается по дороге к жениху пропасть, знай, твоя сестра останется у меня, в полной моей власти. Поверь, замужество, это еще не самое страшное, что может приключиться.
Я похолодела.
— Дабы у тебя появился стимул добраться до замка Кровная Твердыня без эксцессов, — он голосом выделил последнее слово. — Я, пожалуй, велю забрать на время у Виолы лекарство. Как только твой будущий муж или свекор свяжется со мной и подтвердит твое прибытие, все вернется на круги своя.
Как же я его ненавидела в тот момент: до судороги в скрюченных пальцах, до звериного воя, рождающегося в груди, до кровавых пятен перед глазами. Коварный манипулятор продумал все, опутал сетями, из которых не выбраться, не разорвать. Шантажировал жизнью и здоровьем той, ближе кого у меня не было.
— Иди уже, — лениво взмахнул он вилкой. — Не стой столбом. К сестре не суйся, я велел ее запереть. Собирайся.
Добралась до своей комнаты только к ночи. Бродила по родному имению, как неприкаянный призрак. Заглянула на кухню к рябой кухарке Марте, получила пирожок с черникой и наставления. От наставлений стало тошно, а потому я поспешила уйти. Забралась в башенку, покормила голубей; забрела на конюшню, угостила пирогом любимого Уголька, все равно от переживаний не могла проглотить и крошки. Пробежалась по саду, задержавшись чуть дольше возле клумбы с дзяньскими ирисами и элайскими розами. Мне единственной нравился такой вот смешанный аромат: сладкая верхняя нота, следом более терпкая нота сердца и основа — легкая горечь. Аромат, который всегда будет напоминать о доме и сестре.
К Виоле я все-таки сходила. Кралась по коридору, будто воровка, сливаясь с тенью, боясь неосторожным движением перебудить дом. Но все оказалось напрасно, отец слова на ветер не бросал, сестра была заперта. А через толстую дубовую дверь не поговоришь. Пришлось уходить, едва сдерживая слезы.