Беседа была очень интересной, даже по самым скромным меркам, но я перестал прислушиваться, внезапно осознав, что Пойло из бутылки продолжает с шипением литься на мое тело. Еще чуть-чуть, и мешок наполнится содержимым этой, как оказалось, бездонной бутылки, оно протечет наружу и выдаст мое присутствие.
Не оставалось ничего иного, как сунуть палец в горлышко бутылки. Поток слегка приостановился. А я начал снова прислушиваться к разговору.
— Поэтому, — говорил Аллегория, — он побежал к кладбищу, где повстречал Козла Плаксивого, который вечно оплакивает всех своих и не своих близких, однако категорически против того, чтобы любимые покойники воскресли. Этот человек, отказывающийся поднять свою холодную, занемевшую задницу с могильной плиты над своей так называемой возлюбленной — живой символ самого Даниэля Темпера, оплакивающего свое раннее облысение и возлагающего вину за это на таинственную болезнь и лихорадку. Того, кто где-то в глубине души не хочет, чтобы его мать воскресла, поскольку она всегда доставляла ему одни лишь неприятности.
Давление внутри бутылки внезапно поднялось и вытолкнуло мой палец. Пойло хлынуло такой мощной струей, что нужно было срочно выбирать одно из двух — или быть обнаруженным, или с честью захлебнуться.
И, как будто одних этих неприятностей было мало, кто-то опустил на меня тяжелую ногу, но сразу же убрал ее. Послышался голос, который я сразу же узнал через много лет — голос профессора Босуэлла Дурхэма, ныне — бога по имени Мэхруд. Теперь в нем была такая звучность и мощь, каких никогда не бывало в его добожественные дни.
— Так вот, Дэн Темпер, маскарад окончен!
Застыв от ужаса я молчал.
— Я сбросил личину Аллегории и принял свой собственный облик, — продолжал Дурхэм. — Это я был Аллегорией, которую ты не захотел распознать. Аллегорией самого себя — твоего старого преподавателя. Но ты и в былые дни никогда не хотел понимать аллегорий.
А как насчет этой, Дэнни? Послушай! Ты взобрался на борт ладьи Харона — этой угольной баржи — и притаился в мешке, выбросив из нее останки своей матери. Неужели же ты не обратил внимания на имя на табличке? Это как? Бессознательно, но с умыслом?
Так вот, Дэн, мой мальчик, ты вернулся туда, откуда началось твое бренное существование — в утробу своей матери, где, как мне кажется, тебе всегда так хотелось оказаться. Откуда мне все это известно? Держись, ибо то, что сейчас последует, станет настоящим для тебя потрясением.
Дэн, это я был тем самым доктором Диэрфом, психологом, который тебя готовил к исполнению этой миссии. Прочти это имя с конца и вспомни, как я любил различные каламбуры и анаграммы.