Свои длинные волосы она собрала на затылке и спрятала под воротник. Шара измазала ей лицо машинным маслом и накинула на плечи грязнющую, безразмерную кожаную куртку, которая скрыла тонкую фигурку Иницы.
– Конечно, никто не поверит, что ты хоть раз в жизни видела машинный отсек изнутри, но по крайней мере ты не напоминаешь сказочную принцессу, на которую будет облизываться весь здешний сброд.
Пройдя под аркой, они попали с посадочной площадки в тесный коридор. Выстроившиеся шеренгой охранники окинули их пристальными взглядами, но не стали возражать против оружия, которое торчало из чехлов у Гланиса, Кранита и Шары. У Иницы тоже был при себе бластер – в одном из внутренних карманов, предназначенных для инструментов. Тяжелый ствол на каждом шагу бил ее по ребрам, даруя обманчивое чувство защищенности.
Вскоре они добрались до главного коридора – полукруглой кишки метров пятьдесят шириной, по которой сновали толпы народа. Над входами в игровые залы и сумрачные казино мерцали бесчисленные рекламы, свет которых отражался на тысячах лиц. Из забегаловок, торговавших всевозможной едой, неслись запахи жареного мяса, тушеных овощей и синтетической пищи. Воздух пропитался парами сивухи, которую здесь глушили здоровенными кружками. Иница обнаружила, что у жадности тоже есть запах: его источало большинство людей, кочевавших из одного игорного заведения в другое. Гул голосов и мешанина языков создавали шумовую завесу, сквозь которую не пробивались даже рубленые ритмы, дубасившие в помещениях.
Привратники заговаривали с прохожими, пытаясь заманить их в свои заведения, а самых слабовольных хватали за руки и без долгих разговоров волокли в полутьму. Одни предпочитали обращаться к Гланису и Краниту, другие – к их спутницам, и всё старались завлечь их на винтовые лесенки, укромно расположенные между игровыми залами и ведущие на нижний этаж станции. Они откровенно расписывали все прелести, ожидавшие клиентов внизу, и из сумрачной преисподней то и дело выныривали полуголые девицы, которые пускались в пляс при ярком свете реклам, иногда сами с собой, иногда с пьяными прохожими.
Неоднократно всем четверым предлагали панадский жевательный табак, но Шара и Кранит нетерпеливо отмахивались от торговцев, прокладывая себе дорогу через толпу. Несколько раз Кранит обращался с вопросом к сомнительным личностям, которые слали их дальше, в самое сердце станции.
Наконец Кранит остановился у одного из входов; вокруг его мощной фигуры сияли вездесущие слоганы и символы. Это была таверна, не казино, хотя за некоторыми столами резались в восьмиугольные карты и кости катились между лужицами коньяка и пива. Лицо Кранита просветлело, когда он вгляделся в глубь помещения.