― Я трахнул тебя, inocencia, и заставил твое тело ожить, но я не дал того, что тебе нужно.
А что мне нужно?
― И что же это? ― говорю я с придыханием.
― Я не занимался с тобой любовью.
О.
Милостивый.
Боже.
Я видела жесткую сторону Хендрикса, я видела, как он хладнокровно убивал, я видела монстра внутри него, но другая сторона его характера едва ли не с легкостью перевешивает все это. Есть в нем та нежная грань, такая трогательная, и в то же время у него она такая чертовски мужественная.
― Ты… хочешь заняться со мной любовью?
― Как ничего никогда не хотел, ― бормочет он, а затем проводит губами по моей шее.
Никто никогда не занимался со мной любовью.
Говорят, что заниматься любовью ― это не то, что заниматься сексом, это действительно определяет отношения. Хендрикс трахал меня, и это было крышесносно. И я, в самом деле, не могла себе представить, что может быть еще лучше. Тем не менее, внутренний голос говорит мне, что скоро я узнаю, что очень ошибалась. Когда Хендрикс проводит пальцами вверх мне по бокам, так медленно, так нежно, я уже знаю, что ошибалась. Без тени сомнения в моем сердце…
Я знаю, что это изменит что-то внутри меня.
Хендрикс снимает мою одежду так медленно, так бережно, что я едва чувствую прикосновения его рук. Когда я остаюсь голой, он снимает одежду с себя и щелкает тусклой лампой рядом с кроватью. Мое сердце начинает колотиться. Когда он смотрит на меня вот так, этими глазами на этом ошеломляющем лице, трудно думать о чем-то еще. Он склоняется ближе и прижимается в легчайшем поцелуе к моему носу. Я улыбаюсь, и впервые с тех пор, как я здесь, он тоже улыбается. Это не ухмылка и не усмешка, это искренняя и душераздирающе красивая улыбка.
Это только подтверждает то, что я уже поняла: Хендрикс ― это все, что мне нужно.
Я беру в ладони его лицо и тихо говорю:
― Мне нужно поцеловать тебя снова. Ты слишком долго морил меня голодом.
Один уголок его рта приподнимается, и я почти задыхаюсь от желания.
― Поцелуй меня, сладкая.
Он наклоняет голову, и я ловлю его губы своими, мягко целуя. Наши губы двигаются самым чувственным образом, и время от времени он покусывает мою нижнюю губу. Я позволяю ему толкнуть меня обратно на матрас, и он подминает меня под себя. Хендрикс мягко отрывается от моих губ и сдвигается вниз, скользя своим телом по моему, пока не находит ртом мою грудь. Он захватывает вершинку и сосет, иногда выпуская изо рта и щелкая по ней языком.
― Еще, ― я хныкаю, выгибаясь, подталкивая соски глубже ему в рот.
Его пальцы пробегают по гладкой коже моего бедра, пока он мучает мои соски, и я кусаю губу, чтобы остановить отчаянный стон. Его пальцы рисуют круги на моей ноге, а потом медленно движутся вверх по бедру, нежно лаская, дразня меня. Он отпускает сосок и поднимает свои карие глаза, чтобы встретиться со мной взглядом. В его глазах сомнение, будто спрашивают, хочу ли я большего. Я издаю придушенный стон, и он улыбается, медленно опуская голову, и поцелуями спускается вниз по моему животу. По моей коже бегут крошечные мурашки, а ноги напрягаются. Ох уж это предвкушение.