Кривцову опостылело быть муравьем. Он хотел стать тем, кто наступит в муравейник, а еще лучше — просто пройдет мимо. Что ему до каких-то муравьев?
— Это не имеет смысла, — сказал он Молодцову. — Завтра я заберу свои вещи.
Он забрал. Иглы, кое-какие реактивы, брошенное в лаборатории тело. Он полагал, что вправе забрать все это, он собирался заниматься кое-чем посерьезнее муравьиных проблем.
Сейчас, шесть лет спустя, он пил кофе и думал, что Разумовский и Левченко с их борьбой ничем не отличались от института. Возня, суета, крики… Это были всего лишь экспериментальные образцы. Они ничем не отличались от крыс, которых они с Илюхой прошивали.
Кривцов не удержался от смешка. Бедный Сашка! Был муравьем, стал крысой.
Кривцов протянул руку за телефонной трубкой, набрал номер.
— Оля?
— Ты? — ее голос дрогнул. — Зачем ты звонишь? Как ты вообще осмеливаешься звонить? Я же просила тебя! Я думала, ты любишь меня!
Кривцов слушал, давая ей выговориться. Сейчас гнев пройдет, и тогда…
— Как ты мог! Я так верила тебе! А ты сдал меня! Скотина!
Кривцов молчал.
— Ко мне приходили полицейские! Допрашивали! — Ольга всхлипнула, гнев ее уступал место жалости к себе. — Хорошо еще, что мужа не было дома!
— Послушай, — сказал Кривцов. — Если бы я не сказал, они узнали бы сами. Уж для них-то это не проблема. Мне тоже пришлось нелегко…
— Ах ты бедненький! — Ольга снова разозлилась. — Ну да, ты же у нас бог и царь! Тебе должно быть хорошо, а остальные пусть хоть костьми лягут! И потом, ты прогнал меня! Прогнал сам! И там была эта молоденькая шлюшка, и ее ты не прогнал! А ты знал, чего мне стоило приехать тогда к тебе, ты знал, но прогнал! И кто ты после этого? Какой ты после этого бог? Ты даже не человек! Скотина!
— Послушай меня, Оля. Послушай, пожалуйста.
Он вздохнул. Нужно было найти единственно верный тон. Она тоже крыса, конечно, но и крысы умеют кусаться.
— Оленька, я люблю тебя, — проникновенно сказал он. — Ты моя единственная надежда в этом мире. Ты говоришь, я сдал тебя. Ты говоришь, я прогнал тебя. Я был не в себе. Но я не буду оправдываться. Я, я соглашусь с тобой. Ты права. Я — не человек. Я — крыса. То, что я понимаю это — уже много, правда? Помоги мне! Помоги мне стать человеком. Я, я должен им стать, иначе зачем все это?
— Ты любишь меня? — уточнила Ольга, и в голосе ее слышались слезы.
— Конечно, — ответил он. — Ты — мой единственный шанс. Я не могу потерять тебя. Веришь?
Она молчала. Молчала долго, и Кривцову вдруг стало все равно. Захотелось положить трубку и не слышать ответа.
— Нет, Веня, — тихо сказала она. — Я не верю тебе.