Рано. Она еще не понимает.
И досадно. Он столько вложил в нее, что она уже должна бы начать понимать.
— Допустим, — Кривцов поднял руки в успокаивающем жесте, — просто допустим, что он это увидел. Это само по себе маловероятно, но вдруг. И что?
— Он подумает, что я — шлюха.
— И что?
— Я не хочу быть шлюхой! — на ее глаза навернулись слезы.
Кривцову показалось, что есть еще что-то, чего она боится, о чем не говорит.
— Любимая, — он опустился на колени перед креслом и взял ее руки в свои. — Послушай меня, пожалуйста. Как человека, который много лет занимался нейрокристаллами и знает о них пусть не все, но многое. Главное — это твое самоощущение. Если ты будешь чувствовать себя шлюхой, но и нейрокристалл будет об этом кричать. Если ты будешь чувствовать себя свободной и счастливой — то и нейрокристалл покажет личность свободную и счастливую. Ты ведь наверняка видела много нейрокристаллов, верно? И наверняка видела такие, от которых как будто исходит свет. Вот это — нейрокристаллы счастливых людей. Свободных. Понимаешь? Неважно, каких. Неважно, что эти люди делали в жизни. Главное — они были счастливы. И моя цель — слышишь меня? — моя цель в этой жизни — сделать так, чтобы ты стала такой же. Счастливой и свободной. И я сделаю все для этого.
— Правда? — она всхлипнула, совсем по-девчоночьи.
Нейрокристалл ее засветился нежным перламутром.
— Правда, — тихо сказал Кривцов и прижал ее к себе.
На его плечо упали две горячие слезинки. Он поцеловал ее глаза, затем подхватил и бережно уложил на ковер.
— Андрей… — слабо возразила Ольга. — Он услышит…
— Это не его дело, — прошептал в ответ Кривцов, глядя на переливы на лбу и висках. — Я люблю тебя…
— И я тебя люблю…
Свечение стало почти нестерпимым. Кривцов закрыл глаза, но видел свет сквозь веки. Так было даже лучше — ничто не отвлекало от главного. Ради этого он работал, ради этого был терпеливым и нежным, это приносило высшее удовлетворение.
Он кончил в звенящую, прозрачную белизну.
Когда Ольга, наконец, ушла, Кривцов чувствовал себя измотанным до предела.
Он поплелся на кухню, где уже ждал Андрей с чашкой горячего кофе.
— Сколько времени? — спросил Кривцов.
— Начало шестого.
— Черт. Опаздываю.
Он быстро выпил кофе, обжегшись и чуть не опрокинув чашку на себя. Сунул ноги в ботинки, влез в рукава куртки и выскочил из квартиры, хлопнув дверью.
Снова моросил дождь. Кривцов чуть не свернул, по старой привычке, за угол, к старому зданию с колоннами на крыльце. Между колоннами, под крышей, стояли, пережидая дождь, сотрудники института. Киривцов не узнал ни одного лица и прошел мимо. До сквера он добрался с полными ботинками воды, продрогший и в отвратительном настроении. Он надеялся только, что не очень сильно опоздал и девушка дождется его.