Когда мы с Приторием вышли в ярко освещенный коридор, нас сразу же как давеча утром, взял в коробочку десяток патрульных. Еще столько же приготовились сопровождать нас, следуя немного поодаль. По напряженным лицам, я догадался что сейчас можно ждать чего угодно; нападения, убийства, похищения, или прочих местных «радостей». В общем, вся торжественность с меня слетела вмиг, и глядя как мои сопровождающие, вертят головами на триста шестьдесят градусов, тоже заозирался в поисках возможной опасности.
Но к общему облегчению мы благополучно миновали все людные места, где нас встречали простые жители дома, и войдя в лифтовый зал, вызвав одновременно три кабины, отправились наверх. На двадцатом этаже, где размещался сектор инициации, мы оказались практически одновременно. Здесь тоже было довольно людно, однако большинство из присутствующих, по всей видимости, были озадачены появлением сразу столь большого количества патрульных. Меня видно тут и не ждали. Пройдя коридорами и какими-то переходами, мы оказались в довольно странном месте. Я сразу и не понял в чем была эта странность, пока не обратил внимание на то, что чем дальше мы продвигались вглубь этого сектора, тем больше на пути нам стало попадаться зеркал. Как я успел заметить, в обычных помещениях, будь-то коридор, или холл, зеркала практически не встречались, а здесь их с каждым шагом становилось все больше и больше. Пока наконец, все стены и потолок, и даже пол под ногами, не стали зеркальными. И вот, этот сверкающий, ярко освещенный коридор, привел нас в такой же зеркальный огромный зал, создающий иллюзию безграничности пространства, и сводящий сума диким количеством отражений. Я даже слегка ущипнул себя, не сон ли это. А Роман, опасливо косящийся по сторонам, заметив мое состояние, шепнул:
— У меня здесь всегда голова кружится. А иногда такая жуть нападает, что хоть…
Но договорить он не успел. Остановившийся в центре этого грандиозного павильона шеф патруля, поднял в приветственном жесте руку и громко произнес:
— Здравствуй Милена! Мы прибыли!
И тут вдруг, словно из воздуха, прямо перед ним возникла фигура одетой в белое девушки. Первое мгновение, я принял это за какой-то фокус Притория. Но приглядевшись, понял, что это не голограмма, и не мираж, а вполне живая обычная девушка. Точнее все же не совсем обычная. Я впервые здесь в доме видел такую совершенную красоту.
Длинные черные волосы, перехваченные тонким серебряным обручем с маленькой звездочкой в центре лба, большие ярко-синие, светящиеся каким-то внутренним светом глаза, густые длинные ресницы, прямой точеный носик, красивые, четко очерченные губы, светлая почти белая кожа, открытые красивые руки в которых она держала какой-то округлый, чем-то знакомый предмет. Стройная, в облегающем невесомом одеянии. Тонкая, вся какая-то воздушная. В общем, настоящая красавица.