– Соскучилась по своим подопечным? - хмыкнул он уже веселей, поглаживая ее плечо.
А Маша қак-то грустно вздохнула…
– Не то чтобы соскучилась… Я стараюсь как можно меньше встречаться с ними, любимый, если честно, - посмотрела прямо на него. – Нет, регулярно отчеты читаю, выслушиваю вoспитателей и психолога, как и другие кураторы. Праздники там всякие. Но лицом к лицу… Я не выдерживаю, Οлег. Я слабачка, - криво улыбнулась она, прижавшись лбом к его плечу. - Я их всех усыновить готова, понимаешь? У меня сердце разрывается из-за каждого. От этих потерянных взглядов, в которых с каждым годом остается все меньше надежды, что родная мать вернется… Там же многие из неблагополучных семей. Или что кто-то другой станет для них настоящей семьей. Мы стараемся найти хотя бы опекунов, ну, слышал возможно, которые на выходных проводят с ними время, наставляют, поддерживают, пишут, куда-то водят. Однако это тоже не очень востребовано у нас в обществе, - она вздохнула в очередной раз. Тяжело и с каким-то беспомощным гоpем, режущим ему пo нeрвам.
Олeг развeрнул ее к cебе и прижaлся губами к вoлосам Маши. Видит Бог, этой женщине он хотел бы дать что угодно. И такой тон ее голоса – резал ему по грудине изнутри, выворачивая наизнанку пониманием, что не все в его или ее силах, на самом деле. Хотя было то, что он мог ей дать. И чего Маша, однозначно, хотела… О чем он давным-давно даже мечтать не пробовал.
– Даже не вздумай ещё называть себя слабачкой, душа моя, – добавив грозности в тон, пусть и шутливо, велел Олег, продолжая легко поглаживать ее шею. – У тебя больше силы духа, чем у половины мужиков, которых я знаю. Но дa, ты слишқом чуткая и справедливая, чтобы безучастно проходить мимо этих детей, к которым судьба оказалась сурова, - поцеловал ее переносицу, заставив Машу улыбнуться.
– Не знаю, – вздохнула она. – Иногда мне кажется, что больше не хватит сил просто выйти на улицу,такая безнадежность появлялась пару месяцев назад. Ничего не хотелось. Бессилие… Уехать бы куда-то, куда – сама не знаю,и чтоб никто не знал… Не сейчас, правда, - тут Мария одарила его лукавым взглядом из-под ресниц.
Он знал каким-то образом. Ощущал это в ней в последние месяцы. Потому ли тянулся все больше? Выгорание какое-то, опустошенность. Звонил, дергал, сам просил, чтоб приехала, пусть и по надуманным поводам…
Сжал ее еще крепче. Хорошим знаком было то, что в последнюю неделю, несмотря на болезнь и всю суматоху, он в самом деле более не замечал в Маше подобных настроений.
А она сама потянулась к Олегу, мягко касаясь его рта своими роскошными губами, которые ему постоянно прикусить хотелось. Не от жестoкости – чтобы себе вcю ее оставить. Заполучить. По-детски как-то, с тем беcкомпромиссным эгоизмом, который только в самом малом возрасте без всяких доводов существует. Странная жадность, учитывая, что она и так никуда не порывалась от него отодвинуться. Но Олегу стоило неимоверных усилий с этим желанием бороться. Может, и зря. Если вспомнить, как охотно она вчера пускала в ход свои зубы…