"Не бойся", - прошептал я.
Наши губы вновь слились в поцелуе.
Я проснулся от яркого света. Солнца? Но потом я вспомнил, где нахожусь. Какое к черту солнце под землей. Это зажглись лампы дневного света в комнате. Компьютер добросовестно продолжал симулировать смену дня и ночи для давно умерших жителей Убежища. Я осторожно передвинул голову Тани со своего живота и со стоном поднялся с кровати. Бинты на ноге насквозь пропитались кровью поберег конечность, ничего не скажешь. За спиной раздалось сонное мычание.
"С добрым утром", - улыбнулся я Тани.
"С добрым утроааам", - зевнула она в ответ. Потом нашарила на полу комбинезон и, слегка покачиваясь, пошла в ванную. Мое мужское начало гордо хмыкнуло и тут же получило хорошего пинка от совести. Ладно, мне бы тоже одеться не помешало.
"Ну-ичто-будем-делать?" - ожившая после душа Тани отчаянно трясла головой, вытряхивая попавшую в ухо воду.
"Питаться. Пока у тебя голова не отвалилась, принеси-ка сумку".
Я взял сумку из рук Тани и вытащил один из брикетов, которые в темноте мне показались едой. "Саморазогревающийся походный обед К" гласила надпись на упаковке. Эх, обед, мой старый друг. Когда мы еще с тобой свидимся? "Удались защитное покрытие с красного кружка и подождать две минуты". Я исполнил требуемое и через две минуты развернул упаковку. Что ж, пахнет ничего. Жаль только вкус отсутствует как факт. Но ничего, не такое есть приходилось. Печеных крыс, например. Стоп. Крыс? При этом слове в моем мозгу стрельнула маленькая искорка. Я начал вертеть его в мозгу так и эдак, пытаясь сообразить, что в нем необычного. Черт, ну конечно. Разом запихнув в рот остатки обеда, я схватил Тани за рукав (она свою порцию уже прикончила) и потащил в коридор.
"Что случилось?"
К сожалению, с набитым ртом я не мог ничего объяснить, поэтому просто открыл дверь в комнату, куда мы запихнули труп крысокрота.
Так и есть. В стене, почти под потолком зияла широкая дыра. Через нее тварь забралась сюда, а выбраться не смогла - слишком высоко, чтобы она могла дотянуться до края. Подтянувшись на руках, я заглянул в дыру. Проход был неширокий, но на четвереньках пролезть можно.
"Тани", - сказал я, - "Собирай вещи, мы переезжаем".
Тоннель оказался несколько уже, чем я рассчитывал. Стены больно обдирали плечи, потолок норовил стукнуть по голове. Боль в раненой ноге вышибала слезу при каждом движении. Я вполголоса перебрал все известные ругательства и уже начал повторяться, когда стены тоннеля чуть качнулись перед глазами.
"Все, совсем дело плохо", - пробормотал я про себя.