остановлюсь. Я просто не собирался этого делать.
Ее губы были мягкими и податливыми, буквально плавились под моими. Эви
подняла на меня взгляд затуманенных глаз, умоляя взять все под свой контроль. Мне так
нравились ее глаза. Теперь от красноты не осталось и следа, в них горело желание.
Я взял ее лицо в свои руки, ладони легли на щеки Эви. Я снова глубоко поцеловал
ее, проскользнув языком в рот. Мое тело горело от предвкушения, потому что
Эванжелина будила во мне эмоции, которых я никогда раньше не испытывал.
40
– Мне не нужен кто-то, чтобы говорить, что делать, – шепнул я в ее рот. Губы Эви
припухли и приоткрылись. – Я точно знаю, что сделаю прямо сейчас.
41
ГЛАВА 8
Эванжелина
Он увел меня в гостевой домик, и как только мы оказались внутри, я закрыла дверь,
зная, что пути назад уже нет.
И, Боже, я не хотела ничего, кроме как двигаться вперед. С Кэшем, моей жизнью и
всем остальным.
Он проследовал за мной в мою спальню, где нас встретила не застеленная кровать
и валявшаяся на полу одежда. Похоже, горничная еще не приходила сегодня.
Мне было плевать, простыни все равно будут помяты.
Ладони Кэша соскользнули с моего пояса, а затем его пальцы пробежались вдоль
декольте платья. Его руки были большими и сильными. Может, так произошло из-за того,
что я выслушала рассказ о его жизни, но мне хотелось заставить его улыбнуться или даже
рассмеяться.
Этот день должен был стать праздничным. Мой отец подписывал контракты лишь
с лучшими талантами, и таковым он посчитал Кэша. Я и сама видела, насколько он был
чувственным. Я могла только представить, какими глубокими, грубыми и реалистичными
были его тексты. Я была готова побиться об заклад, что на сцене этот мужчина был
невероятным.
Кэш заставлял меня чувствовать себя удивительно даже сейчас.
– Ты чертовски великолепна, Эви, – сказал он мне, обхватывая руками мою талию
и заставляя меня чувствовать себя маленькой самым приятным образом – таким, что мое
сердце расцветало мягкими полными лепестками.
Когда он говорил, что я прекрасна, я верила ему.
Кэш расстегнул мое платье, и я сделала еще шаг внутрь комнаты. Когда он взял
платье за подол и потянул его вверх, чтобы снять через голову, я вздохнула, поскольку не
могла поверить, что делала это – не могла поверить, как сильно хотела этого – того, чего
никогда до этого не испытывала.
Я стояла перед Кассиасом в черном лифчике и трусиках под цвет ему, больше на
мне ничего не было, и хотелось, чтобы ему понравилось увиденное. Внешне он так сильно
отличался от меня, но было ли безумием думать, что глубоко внутри мы не такие уж и