причинить ей боль. Я хотел взять ее на руки и унести в какое-нибудь безопасное место,
потому что она понятия не имела, как ей повезло прожить двадцать один год, не заработав
каких-либо шрамов. В этом мире иметь широко распахнутые глаза и верить, что все
возможно – настоящий дар.
Я не знал, влекла ли меня, словно мотылька на пламя, ее невинность, но не мог
отрицать, что буквально отсчитывал минуты до того, как снова смогу увидеть Эви.
Вкусить ее губы.
Наполнить собой в самый первый для нее раз.
Входная дверь распахнулась, возвращая меня в реальность. Джина и Чад вернулись
домой с шестью банками колы и бутылкой дешевого рома. Фантастика.
– Эй, ублюдок, – сказал Чад. – Хочешь выпить?
Я пожал плечами. После утренней фотосессии все так закрутилось, что я почти
трахнул девственницу, лишь бы очистить голову. Но мне хотелось, чтобы все было по-
честному.
Джина распахнула дверь, а потом плюхнулась на диван, принявшись
подковыривать ногти. Мне было известно, что ногти она просто обожала. Независимо от
того, как туго было с деньгами, Джина всегда набирала достаточно, чтобы пойти и сделать
маникюр.
Меня это не волновало. Джина прошла жестокую школу жизни, и если сверкающий
красный лак притуплял ее боль, то так тому и быть.
Я лишь хотел, чтобы у меня было нечто, способное залатать те дыры, которые она
выколола на моем сердце. Способное залечить раны. Глядя на нее, я напрягся, а моя
51
челюсть сжалась. Мы до сих пор не разобрались с ней со всем нашим дерьмом. Однажды
ночью она просто оставила мою кровать и ушла к моему брату.
Делало ли это меня слабым ублюдком? Я не знал этого. Хотелось верить, что это
делало меня сильным, поскольку, черт побери, я не хотел толкать Джину с края, зная, как
близко она к нему подошла, ведь часто именно мне приходилось возвращать ее на землю
живых.
Я не хотел уничтожить Джину, высказав ей свои чувства. Отнюдь не это означало
быть мужчиной.
В какой-то момент у нас с ней была любовь. Может, это было по-детски. Любовь,
рожденная отчаянием глупцов, цепляющихся за все, что только способны найти. Однако
мы обрели друг друга.
Это что-то, да значило.
*****
Чад разлил ром и колу. Джина поджала губы.
В воздухе повисло напряжение, и мне захотелось уйти.
Джина сидела рядом со мной на диване, на ней были шпильки и обтягивающие
брюки. Блейзер, который она надевала с утра, сменился полупрозрачным топом с
просвечивающим черным лифчиком, ее волосы были собраны в тугой узел. Никакого
простора для фантазии.