заниматься музыкой – и вовсе не будучи наряженным в рэп-персону. Мне хотелось сидеть
на табуретке с моей гитарой.
Я никогда не нуждался в публике.
Но разыгрываемые аккорды не оплачивают счета. Чад напоминал мне об этом
всякий раз, когда я заговаривал о желании складывать что-то, кроме битов. Мне нужно
было выйти на чертову сцену, чтобы получить больше, чем имею. Больше, чем когда-либо
мог получить.
И моя мать тоже нуждалась в большем. Особенно сейчас, после автомобильной
аварии – той, в которой именно она являлась выпившей за рулем – которая чуть не убила
ее три месяца назад. Ее больничные счета и расходы на реабилитацию оставили нас в
бόльших долгах, чем мы могли бы погасить с моей дневной работой повара и местом Чада
– чертова продавца автомобилей.
Сейчас мама вернулась в нашу квартиру, но требовалась медсестра на дому,
которая станет приходить ежедневно и помогать ей.
Только вчера звонил провайдер услуг на дому. Если мы не раскошелимся на
оплату, этот месяц станет последним, когда они будут посылать медсестру.
Так много поставлено на гребаную карту.
Одно дело, если бы матери становилось лучше – но это не так. Она нуждалась в
бόльшей помощи, чем Чад и я могли ей обеспечить.
– Тебе лучше отложить это, Кэш, – произнес Чад, стараясь выбраться из моей
хватки. – Прямо сейчас ты должен идти на встречу с мужчиной из «Кендрик Мьюзик
Групп».
Я сглотнул. Кто-то действительно пришел этой ночью, причем от лейбла, с
которым подписал контракт Джек Харрис, никак не меньше. Черт, я не думал, что это
действительно произойдет. Мечты – это мило, когда ты ребенок, но мне уже двадцать два.
В какой-то момент мне необходимо было подняться или заткнуться – отбросить музыку и
найти настоящую, черт побери, работу.
Не то, чтобы кто-то мечтал нанять бывшего заключенного.
Но может, этой ночью все изменится.
Я отпустил Чада. В любом случае, я бы предпочел смотреть в лицо важной шишки
из звукозаписывающей студии, чем в рожу предателя брата.
Однако прежде чем я смог уйти, появилась Джина.
9
– Малыш, это ничего не значило, клянусь, – Джина кинулась к тому месту за
кулисами, где стояли мы с Чадом. Я посмотрел на ее уродливые рваные джинсы,
обрезанный топ и высокие каблуки. У Джины были белокурые волосы, а макияж
покрывал каждую черту красивого лица. Видеть ее здесь, выглядящей совсем не похожей
на девочку, с которой я вырос, было чертовски больно.
Я знал, как сильно Джина старалась стать кем-то значимым, доказать всем что-то.