— Принцесса? — спросил император. — Что вам угодно?
— Я… эм… я…
Сейчас я не испытывала к нему страха. Честно говоря, хотелось крепко-крепко его обнять… Мужчина встал и сложил руки на груди.
— Вы что?
— Я…
«Обнять, обнять, обнять» — повторяли тараканы в голове как зомби.
«Да, обними, обними» — вторил филей.
«Только как-нибудь аккуратно» — неохотно внес свою лепту разум.
Тараканчики обрадовались такой единодушности и подкинули мне блестящий план. Я снова применила свою маленькую хитрость — нажала ногтем на верхнюю фалангу большого пальца — глаза тут же заслезились.
— Ваше Величество, — всхлипнула я.
Он настороженно посмотрел на меня. Очевидно, император принадлежал к той группе мужчин, которые не бегут утешать, лишь заметя женские слезы.
— Ваше Величество, — снова я. — Мне так одиноко, страшно, и еще темная магия эта…
Два всхлипа. Я заметила, что император кинул на меня полный скептизма взгляд и уже открыл рот, чтобы что-то сказать. Ага, счаз-з. Дорогой мой, запомни: ничто на свете не может остановить женскую истерику, с ней нужно просто смириться (тем более если истерика устраивается с определенным умыслом).
— И вы, — заголосила я громче и снова всхлипнула, — единственный… — эм, а кто он, не человек же… Так не забываем всхлипывать.
— Единственный, кого я зна-а-ю-ю… — завыла я и… бросилась на шею императору.
Он окаменел. А я с удовольствием обхватила руками его шею и, уткнувшись в грудь, стала «рыдать» в полную силу.
— Отцепитесь от меня, — услышала я ледяной голос, от которого еще утром меня бросало в дрожь, а сейчас…
— У-у, — я отрицательно покачала головой и ухватилась за него еще крепче. А потом подумала и обняла его за талию. Так удобнее.
Император еще минуту стоял неподвижно, а потом медленно обнял в ответ.
«И-йес!» — обрадовались тараканы.
Я их не слушала, а лишь крепче обняла Тиэрэна Велецкого и постаралась передать все свои ощущения: сочувствие, желание помочь, ободрить, покой, заботу. Я буквально чувствовала, как от меня отделяется что-то теплое, мягкое, родное и это что-то перетекает в императора. Он снова застыл, а потом расслабился и пробормотал:
— Ты непонятный феномен, не внушающий доверия, Аринэлия де Эксклавайтс. Тебя буквально можно использовать как пример странности.
Что поделать. Два человека не могут вести себя одинаково, тем более если между ними нет вообще ничего общего — отсюда и феномен. Но это все демагогия… а важно то, что я чувствовала спокойствие императора и это приносила мне неимоверное удовольствие. Он спокоен. Момент одиночества прошел гладко.